О том, что нельзя продавать

«Не ходите, дети, в армию гулять…» Сегодня только, пожалуй, ленивый не кидает камень в сторону нашей некогда великой армии. На наших глазах социальный престиж этой службы стремительно падает. Но что стоит за этим процессом? Как на самом деле обстоит дело в этой столь важной сфере? Неужели пришло время, когда офицеры начнут спокойно оставлять службу и уезжать за границу? Все эти спорные и неоднозначные вопросы мы попросили прокомментировать представителя молодого поколения, потомственного военного, отслужившего уже десять лет,  Дмитрия Морозова.

— Дмитрий, Вы — потомственный военный. Скажите, выбор Вашего жизненного пути связан с наследованием этой традиции?

— Путь был выбран с детства. Конечно, пример отца и дедушек сыграл свою роль. Я считаю, что в нашей семье очень хорошо было поставлено патриотическое воспитание. Мне с детства привили любовь к России. Что же касается выбора специальности, то у меня была склонность к техническим наукам (я без проблем поступил в МГТУ имени Баумана), но не было желания заниматься сугубо научной кабинетной работой. Хотелось чего-то более обширного и разностороннего. Тогда отец посоветовал идти в военное училище.

— Учиться было интереснее, чем в МГТУ?

— После поступления мы прошли курс молодого бойца, на котором нас гоняли с утра до вечера. Не все выдерживали, но кто это сделал, с благодарностью вспоминали этот месяц, где можно было действительно почувствовать себя солдатом в поле. Поется же: «Становясь капитаном, храните матроса в себе». И чтобы понять солдата, надо побыть на его месте, знать, что он чувствует. Только тогда получится грамотный командир, если человек сам прошел все эти уровни. После этого курса мы приехали в училище, где были тренировки по принятию присяги, потом сама присяга, потом первое увольнение, когда тебе выдают документы о том, что ты военнослужащий, и отпускают в город. До этого вся жизнь проходит в пределах части.

— А сам момент принятия присяги как-то изменил Ваш взгляд на жизнь?

— Конечно, изменил, потому что это определенный очень серьезный, очень важный этап. Присяга, в идеале, приносится один раз в жизни, как выбирают супругу (бывает, что офицер вынужден принести другую присягу, например, после распада СССР для желающих остаться на Украине и т. п.). Поэтому после этой клятвы защищать народ и Отечество до конца дней ощущаешь себя по-настоящему повзрослевшим, определившимся в жизни.

— Кто из великих русских военачальников Вам близок?

— Я еще в детстве читал «Книгу будущих адмиралов», и еще тогда меня поразила личность Федора Ушакова. Он был не только талантливейшим адмиралом, не проигравшим ни одного сражения, даже такого дерзкого, как взятие Корфу — крепости, которая считалась неприступной. Тогда еще меня, ребенка, поразило, что, освободив Ионические острова, адмирал даровал им конституцию. Впоследствии они потеряли свою независимость. Но пока он был там в силе, он эту конституцию поддерживал. Он не просто выполнял воинский долг: победить и все – он стремился обустроить жизнь народов дальше, дать им свободу, возможность жить достойно. Уже в сознательном возрасте эти детские воспоминания всплыли, и я понял, что все это было неспроста, эти победы были ему даны от Бога.

Если не привезут апельсиновый сок…

— Сейчас часто слышатся всевозможные разговоры об упадке нашей армии, о бедственном положении военнослужащих. Когда мы попросили прокомментировать эту ситуацию, многие указывали на невозможность служить теперь, когда государство со всеми «так обходится». А также, дескать, раньше любая верная служба имела под собой материальное подкрепление, и служили вовсе не «за идею». И то, что мы имеем сейчас, — это вполне закономерный результат… Как Вы относитесь ко всему этому?

— Понятно, что такое мнение есть. Скажу сразу, что я его не разделяю. По той простой причине, что в нем всегда самой хорошей и полезной для самого человека является самая оплачиваемая работа. Но, как показывает всеобщая практика, денег всегда не хватает. Поэтому гоняться за сверхзаработками я не считаю оправданным. Человек должен прожить свою жизнь так, чтобы ему не было стыдно перед своими детьми, внуками, окружающими. И я считаю, что все те недостатки, которые имеются сейчас у нас в обществе и сказываются, кстати, не только на военных, но и на молодежи и пенсионерах, — временные. Я не считаю их серьезным препятствием для того, чтобы служить. Да, условия, отношение к военным в целом ухудшились по сравнению с тем, что было в Советском Союзе, и становятся все хуже. Это не секрет. Но, с другой стороны, если государство не будет кормить свою армию, то придется кормить чью-либо другую. Это тоже известная истина. Я согласен, что не все могут сейчас служить по причине семейного положения и т. п. Но, при всех негативных процессах, все равно теперь наладились получение денежного довольствия, снабжение формой. Да, платят, не как в фирмах. Но основной момент теперь в другом. Раньше считалось позором не служить в армии, сейчас, если человек служит, то он словно какой-то неполноценный. И доблестью считается откосить от армии. Я считаю эту ситуацию нездоровой. Тянуть лямку становится все тяжелее, но пока это возможно, это надо делать.

— Сталкиваетесь ли Вы непосредственно с людьми, которые меряют все материальными благами?

— Мои знакомые как-то приносят листки для сбора подписей за какого-то кандидата. Я их спрашиваю: «А какая у него программа? Почему ты именно за него подписи собираешь?» На меня посмотрели, как на не совсем нормального: «Слушай, нам за это деньги платят!» Но так, продолжая аналогию, — если человеку заплатят деньги, он вынесет секреты и Родину продаст? Как это ни передернуто сейчас, Родину нельзя продавать, Родина же у человека одна. Что-то же должно быть в человеке святое.

В любое время были такие люди. То, что сейчас пытаются все перевести на материальную основу, я не считаю оправданным. Конечно, уровень оплаты должен быть достойным. Человек должен иметь квартиру, нормально питаться, одеваться, обучать детей. Но если любой шаг будет требовать материального подкрепления, то получится ерунда. Как рассказывают, при операции «Буря в пустыне» не привезли на передовую апельсиновый сок, и войска не вышли в окопы. Может, было не так курьезно, но смысл ясен: «Зачем я буду рисковать жизнью, если я сейчас служу, чтобы получить какую-то сумму, а потом уволиться и жить в свое удовольствие?»

В армию — отъедаться

— Что бы Вы сказали в качестве напутствия тем ребятам, которые еще только стоят перед выбором своего жизненного пути? Как в современной ситуации должен себя ощущать молодой чело! век, который собирается служить в армии?

— Хочу сказать, что, с одной стороны, не надо готовиться к молочным рекам с кисельными берегами, но, с другой стороны, надо понимать, что тот негативный образ Вооруженных Сил, который сейчас усиленно рисуется, не соответствует на самом деле действительности. Я убежден, что все эти рассказы о дедовщине, о том, что в армии голодают, замерзают, — неправда. Я знаю факты совершенно обратные. Многих военнослужащих спасают в армии от дистрофии. Приходя с недостатком веса, они набирают его в армии. В 1993 году, когда я поступил, была довольно тяжелая ситуация. Тем не менее, когда я приехал в зимний отпуск, щеки у меня были видны из-за спины, серьезно говорю.

Что касается дедовщины, то она была и раньше. Это были отдельные случаи, с которыми разбирались начальники. Что будет в подразделении, в основном зависит от командира. И мои старшие товарищи, которые служили в строевых частях, рассказывали, какие там возникали проблемы, как с ними справлялись. Естественно, при нормальной организации работы командования такие факты если и случаются, то им не дают укорениться.

В целом, конечно, военная служба нелегка, как и всякое служение. Человек, который ее выбирает, должен давать себе в этом ясный отчет. И не случайно в первый месяц после сдачи экзаменов в военном училище был курс молодого бойца, где так гоняли, что свободного времени было в лучшем случае полчаса или час в течение дня, все остальное было расписано: от подъема до зарядки, от зарядки до уборки и т. д. И тех, кто не мог все это выдержать, не задерживали. Человек не станет офицером, если он не может пересилить себя. Преодоление себя лежит не только в основе военной службы. Я, в частности, занимался борьбой, где одно из правил — «Через преодоление к совершенствованию». Если человек не преодолевает себя, он останавливается в своем развитии и может деградировать. Поэтому нужно настраиваться на серьезную работу, в первую очередь над собой, и быть готовым к тому, что, как и всякое служение, военная служба накладывает ограничения и на личную жизнь человека. Но все это переносимо, и мы знаем прекрасные примеры военнослужащих, которые были канонизированы. Например, прославленный флотоводец Федор Федорович Ушаков. И военное, и церковное служение во многом пересекаются. Любой христианин — это воин Христов, и даже иерархия церковная и военная во многом одинакова.

Я горжусь тем, что я военнослужащий, считаю, что я сделал правильный выбор. Надеюсь, моя служба действительно принесет пользу Родине. И хочу пожелать читателям, какую бы работу они ни выбрали, выполнять ее достойно, с тем, чтобы на любом поприще она приносила пользу, добро. Почему военная служба становится все более актуальной, несмотря на наличие всех международных миротворческих организаций? Все равно мы видим непреложность древнейшего правила «Кто сильнее, тот и прав». Если не будет сильной армии, с государством никто не будет считаться, и людям, которые в нем живут, не может быть хорошо, они будут беззащитны. И, поддерживая боеспособность наших Вооруженных Сил, мы обеспечиваем нормальную жизнь всем соотечественникам.

Ответить «Есть!» и идти выполнять

— Я слышала, что в воинском духе, который известен еще с древности, заложено не столько желание навредить своему противнику, сколько огромное духовное смирение…

— Вы совершенно правы, говоря о духе смирения. Более того, это закреплено законодательно. Наша военная доктрина имеет оборонительный характер. Мы не собирается ни на кого нападать. В отличие от доктрин западных стран, где прописано, что в случае возникновения угрозы они оставляют за собой право превентивного удара, у нас в основе лежит принцип сдерживания. Мы считаем, что если будем достаточно сильны, чтобы дать отпор, и на нас никто не нападет, то все хорошо. Лично мое мнение, что будет очень плохо, если в военнослужащих будет культивироваться агрессия. Воинское служение отнюдь не предполагает какую-либо агрессивность. Наоборот, чтобы отразить нападение, чтобы грамотно действовать на поле боя, человек должен быть внутренне уравновешен. О смирении напрямую говорится в уставе: получив приказ, человек должен ответить «Есть!» и идти выполнять. Оно может проявляться на разных уровнях, включая вполне бытовой. Допустим, у кого-то может быть такой объект уборки, как отхожее место. И человек со смирением идет и убирает. А если начать возмущаться, запускать все это, то понятно, что там будет твориться. Развивая эту мысль дальше, можно представить себе подразделение, у которого приказ — сдерживать наступление врага до тех пор, пока не отойдут основные части. Солдаты понимают, что они обречены. Никто не будет их прикрывать, заботиться об их уходе — они по сути дела уже мертвы. И, тем не менее, люди выполняют этот приказ, потому что, если они не будут выполнять этот приказ и все побегут, то начнется хаос и потери возрастут многократно. И такое смирение пронизывает всю военную службу начиная от мелочей и заканчивая тем, что человек сознательно отдает жизнь «за други своя».

Беседовала Ирина Капитанникова

naslednik-magazine.ru