Мне не нравится не любить…

Гостем октябрьского номера «Миссионерского обозрения» стал протоиерей Алексий Уминский, и. о. настоятеля храма Святой Троицы в Хохлах и духовник Свято-Владимировской гимназии (Москва), член редколлегии журнала «Альфа и омега», телеведущий, проповедник, автор многочисленных монографий и статей по нравственному богословию, православной педагогике, экзегетике, литургике и пр.

— Говорят, предельная форма сломленности жертвы наступает тогда, когда она начинает любить своего насильника. Однако, в этом обожании мало евангельской любви. Вспомним реакцию людей на весть о смерти Сталина. Андре Глюксман отмечает, что даже в пражских трамваях люди рыдали от этой новости. Как этот феномен объяснить в духовной точки зрения?

— Я замечал такую интересную вещь, что люди очень хорошие, очень добрые, искренние и отзывчивые бывают таковыми в тот период, когда в их жизни все нормально и хорошо, когда их благополучию и уверенности в себе ничто не угрожает. Хотя в мире не бывает момента полного благоденствия: ежедневно происходит огромное количество и несчастных случаев, и жестоких войн, и катастроф. Но есть маленький благополучный мирок, в котором человек живет до какого-то момента, и ему кажется, что все хорошо и спокойно. И тогда ему совсем не трудно быть по-настоящему хорошим, глубоким, открытым, прекрасным человеком, а если он еще и христианин, – оказывать милость тем, кого он не любит и считает чужим.

Но как только почва начинает шататься под ногами, когда в твой мир вторгаются явления, которые ты не можешь понять или объяснить, все это куда-то уходит. А вместе с уверенностью ты теряешь и свое отношение к этому миру, и свое правильное хорошее отношение к людям, к которым прежде относился хорошо.

Я обратил на это внимание, когда несколько лет назад в России началось так называемое протестное движение с белыми ленточками и с выходом на Болотную площадь. Когда этот мир благополучия и относительной стабильности вдруг начинает рушиться, какие-то привычные вещи открываются с совершенно другой стороны. Человек привык, что в каких-то областях его жизни все ровно и благополучно, и вдруг он начинает узнавать мир иным. Ему открывают какую-то другую правду, другой взгляд на те события, которые он привык получать в уже готовой оболочке. И человек, теряя свою уверенность в мире, в себе самом и в своем взгляде на мир, вместе с тем вдруг теряет и свое внутреннее наполнение. Люди, посмотревшие на мир иными глазами, ставшие давать иные оценки происходящему, лишают его уверенности. И человек вдруг начинает этих людей не любить, восставать против них, потому что они своим поведением или протестом лишили его уверенности. Все, на что он опирался, оказалось вдруг не таким уж и надежным, хорошим и чудесным. И вместе с уверенностью человек теряет и свое отношение к этому миру, и отношение к людям, к которым он прежде относился хорошо.

Так было, например, при Сталине или Гитлере. Видимое благополучие, которое складывалось в жизни людей в тот период, было наполнено идеологическим содержанием правильности этого благополучия, незыблемости его, и, конечно же, его нравственного оправдания. Если кто-то под этот нравственный идеал не подпадал, начиная вдруг понимать, что он (идеал) строится на лжи, то скорее именно этот человек признавался виноватым, а не тот, кто давал ощущение стабильности.

Это очень интересный феномен, потому что некоторые люди как-то забывают, на каких основаниях они сейчас стоят и строят свою жизнь. И если эти земные основания начинают колебаться, то человек, теряя уверенность в своем завтрашнем дне, уверенность в своей правоте, в своем взгляде на мир, начинает хвататься за привычные для него вещи, которые всегда выстроены на четкой идеологической парадигме. Даже христианство, если человек христианин, может стать формой идеологии. Потому что на первое место выходят совершенно земные, определенно человеческие, сформированные веками представления о правде. Например, патриотизм.

Патриотизм хорош, но только до какой-то степени. Сам по себе патриотизм, как чисто человеческое явление, не плох и не хорош. Вспомним начало Первой мировой войны. Для нее не было никаких экономических причин, все договоренности были соблюдены. Европейский мир и Россия на тот момент были совершенно благополучны, не имели никаких серьезных причин для противоборства. Но был взрыв патриотических чувств: «Нас обидели! Нас оскорбили! Нас унизили!» И эти патриотические чувства в равной степени были характерны и для Германии, и для Франции, и для России. В этом взрыве патриотизма никто не мог не ощущать идентичности со своей страной и народом, и своей правоты. Все остальные народы сразу становились неправыми, злыми, коварными, жуткими уродами, с которыми необходимо было воевать, чтобы поставить на место.

Подобное наблюдается и в желании зацепиться за фигуру, которая транслирует этот патриотизм и становится наиболее привлекательной. Но в какой-то момент тираны пользуются нашим желанием сильной руки, нашим желанием за кого-то зацепиться, спрятаться, быть с кем-то единомышленником. И те, кто эту сильную руку начинает кусать или объявлять ее сильной, но нечестной, становятся виноватыми, объявляются нашими врагами. А тот, кто любой ценой создавал нам иллюзию благополучия и стабильности, становится нашим «отцом».

Мне кажется, что одна из этих причин, которые заставляют людей плакать по своим палачам – это чувство неустроенности, неуверенности. Быть уверенным во Христе, строить свою жизнь на Христе, на Евангелии,–очень и очень неудобно и тяжело. Во многом это непосильно, потому что каждому из нас хочется за что-то зацепиться, хочется, чтобы наша Родина была образцом нравственного стояния, чтобы наше правительство и руководители были, прежде всего, людьми, которые ведут нас к правильным формам жизни и сами исполняют идеалы или по крайней мере имеют определенные четко выраженные нравственные позиции и от них не отступают. Тем более, что всегда находятся страны и правители, которые явно живут, как агрессоры, явно несут зло народам земли, и на их фоне наши страны и правительства всегда могут выглядеть лучше. И когда мы вдруг видим, что и наши политики могут поступать так же плохо, как и политики всего мира, нам надо найти для этого просто объяснение: «Они все равно хорошие, просто по-другому нельзя».

Интересно, что во время Великой французской революции Робеспьер выступал за отмену смертной казни, а потом оказалось, что для того, чтобы все стало благополучно, надо просто применить ее к отдельным личностям. И вся Франция захлебнулась в крови.

И сегодня эта разделенность людей по разным лагерям происходит из-за того, кто на что опирается. Каждый ищет свою собственную опору, свою сильную руку, собственную правоту, не давая себе возможности остаться одному, самим собой, со своей совестью и со Христом, потому что ради этого придется сильным образом перестроить свою жизнь.

– Согласны ли вы с идеей французского философа Рене Жирара, что любая попытка преодоления насилия, не базирующаяся на Евангелии, есть в конечном итоге всего лишь рационализация насилияи использование меньшего насилия для предотвращения большего?

– Я не знаю творчества этого философа, но с этим трудно не согласиться. Дело в том, что есть разные способы преодоления насилия. Если говорить о противостоянии конкретных людей определенное ссоре или конфликту, то евангельский способ преодоления конфликта для людей верующих так же невыносим, как для людей неверующих. Преодоление зла и насилия евангельской любовью является величайшим подвигом для любого человека. Поэтому наивно думать, что это возможно в каких-то глобальных пространствах государственной политики.

Конечно, призывать людей любить друг друга, перестать ненавидеть – это всегда правильно и совершенно необходимо. Но для того, чтобы быть реалистами, мы должны посмотреть просто на самих себя: насколько мы способны прощать самые простые вещи, сглатывать обиды, примиряться с тем, что нанесло нам серьезное поражение. Немногие на это способны. Но, тем не менее, такая возможность у каждого из нас есть. Лучший способ преодолеть конфликт – взять удар на себя. Но это означает принять на себя муку, и в конечном итоге оказаться проигравшим в глазах людей и собственных глазах.

Подставить вторую щеку и дать возможность тебя добить — не каждому под силу, но только очень крепкому, сильному и мужественному человеку. Для того, чтобы христианин научился это делать, необходимо, прежде всего, перестать раздавать друг другу клички и навешивать ярлыки. Если мы кого-то не любим, от этого никому не будет хорошо, как бы мы не оправдывали свою нелюбовь.

Не так давно я был в одной хорошей семье, только начинающей делать первые шаги в Церкви. В этой семье у молодой женщины погибла в автокатастрофе мать. Виновная, другая молодая женщина, уехала с места аварии, не признает своей вины и убегает от ответственности. Дочь погибшей делает все, чтобы ее засудить, посадить и получить с нее огромную компенсацию. Она ее не любит и ищет возможность не любить ее и дальше. Ей от этого только хуже, она просто иссохла от этой нелюбви.

Во всех глобальных конфликтах существует одна и та же манипуляция – расчеловечивание врага. Невозможно никого поссорить, пока враг не расчеловечен. Если в своей ненависти мы говорим: «А, так это же укроп! А это же рашист! Бандеровец! А это – колорад!», то людей уже нет. Есть те, кого любить нельзя, а ненавидеть – просто наша обязанность. Мы же против фашистов! Мы против бандеровцев! Мы против террористов, которые хотя разделить нашу Родину!

Идет война — и настоящая, и информационная, и война в наших сердцах — не против людей. Люди скрыты за этими страшными кличками. А когда для тебя нет человека, ты можешь ненавидеть спокойно, радостно, оправдывая свою ненависть патриотизмом, православной верой, Евангелием, стягом с Нерукотворным Образом или другим знаменем — это уже не имеет значения. Потому что ты – за правое дело, и против тебя уже не люди, а персонажи из книг и кинофильмов, которых надо уничтожать, потому что они враги.

Я грешный человек, у меня много людей, которых не люблю, но мне от этого плохо. Мне не нравится не любить.

Чтобы конфликт преодолеть, чтобы вернуться к диалогу, необходимо преодолеть расчеловечивание, вернуть человечность людям. Прежде чем побеждать насилие, надо по-евангельски снять друг с друга эти страшные маски и увидеть в своем враге человека, которого ты не любишь. И если ты еще в себе что-то человеческое сохранил, то тебе от этой нелюбви станет очень нехорошо. От нелюбви даже к самому плохому человеку не может быть хорошо. Это ужасно – кого-то ненавидеть. И эта ненависть в конечном итоге либо доведет тебя до сумасшествия, либо ты будешь с ней бороться. Только тогда может начаться разговор о том, какое зло большее, а какое меньшее, чем это зло можно преодолеть, и чем можно победить насилие. А пока насилие скрыто под маской благочестия, патриотизма или борьбы за идею, с насилием бороться бессмысленно. Потому что это насилие не против человека, а против какого-то мифа. Но умирают-то люди! Умирают дети. Льется человеческая кровь. А если уж кровь сеется между людьми, что потом вырастет на этой почве? Какие плоды она принесет?

– В чем причина насилия? В желании властвовать? В страхе? В том, что пустота вьет себе гнезда внутри?

– Причина насилия – это колоссальный страх человека, не умеющего жить, не понимающего, зачем он живет, и не нашедшего для себя причин для жизни. Жизнь свою такой человек может оправдывать существованием кого-то, кто хуже него. Это страшно. Чувствуя свое превосходство над кем-то, мы даем себе право проявлять насилие.

Сегодня прочел об одном случае. Может быть это неправда, но очень похоже на то, что может произойти. Летом на одном из черноморских пляжей ди-джей объявил, что поставит гимн России, и все должны встать, а кто не встанет – тот наш враг. Это само по себе уродство – из гимна страны делать дикое позорное шоу и так унижать людей. Часть людей почувствовали, что как-то нехорошо быть врагом и привстали. А одна женщина даже не приподнялась. Тогда здоровый мужик с соседнего лежака ударил ее булыжником со словами: «Такие как ты продали Родину!»

Зачем он это сделал? Потому что у него оказался объект, на котором он может оправдать всю свою низменность – «ты хуже меня!» Вот и все. Агрессия и насилие рождаются таким образом. Так оно рождается в России и Украине, так оно рождалось в фашистской Германии, в США, по всему свету — когда находится кто-то, кто может быть воспринят хуже, низменней меня, а я на его фоне могу выглядеть героем. Так же рождается и желание властвовать.

– Как относиться христианину к проблемам справедливой войны?

— Не бывает справедливой войны. Война по сути своей несправедлива. В слове справедливость есть корень – правда. Правда для нас – Сам Христос, Солнце Правды.

Даже если война ведется по защите своей Родины, она может быть оправдана этим, она может быть героической с точки зрения защиты своих ближних, но все равно не может быть справедливой, потому что на ней льется человеческая кровь. На войне люди убивают друг друга, преступая одну из главных заповедей, которую нам оставил Господь: «Не убей».И как бы то ни было, эта заповедь нарушается. Поэтому справедливой войны не бывает.

Бывает война, в которой человек не может не участвовать, когда, действительно, нападают на твой дом, когда убивают твоих ближних, когда ты обязан жертвовать собой и пролить свою кровь, потому что ты защищаешь невинных и безоружных. Тогда понятно, почему ты участвуешь в войне, почему совершаешь подвиг и своей грудью прикрываешь других. Но когда ты возвращаешься с этой войны с головой своего врага, то в этот момент война перестает быть оправданной твоим подвигом.

Если мы скажем, что есть справедливая война, то можно сказать, что есть войны хорошие, а есть войны плохие. Есть войны, который можно оправдать, а есть войны изначально плохие. И тогда каждый будет свою войну оправдывать словами: «Моя война справедливая, поэтому я имею право тебя убить».Не может быть справедливой войны, и не потому что я пацифист, а потому что война – это зло.

– Каково христианское отношение к проблеме патриотизма? Как понимать проблему патриотизма в контексте известного высказывания: «Христиане населяют свое отечество, но как пришельцы, во всем участвуют, как граждане, но все терпят, как чужестранцы, и всякая чужбина им отечество, и всякое отечество – чужбина».

— Ну, с этим можно только согласиться. Вот у Пушкина Отечеством было исключительно Царское Село, а мир – чужбиной, и никто не может обвинить Александра Сергеевича в отсутствии патриотизма.

Чувство патриотизма – совершенно нормальное, естественное и очень хорошее чувство, но оно не может быть добродетелью, потому что не приводит человека к Богу. Оно созидательное, оно прекрасное, оно замечательное, потому что дает возможность человеку радоваться о Боге, благословляя свою землю, свой род, культуру и тех прекрасных сынов Отечества, которые на этой земле родились. В этом смысле это такое же нормальное чувство, как все естественные человеческие чувства, как любовь к родителям, к своим детям… В этих чувствах нет добродетели. Христос об этой нормальности говорит в свое нагорной проповеди: «…если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф. 5:46-47)»

То есть, плохо – когда этого нет, когда человек этого не делает. А когда он это делает, в этом нет ничего особенного– это нормально. Плохо становится тогда, когда ты свою-то Родину любишь, а когда другой человек любит свою Родину, ты называешь его националистом. Почему-то свой собственный национализм бывает хорошим, а любой другой становится плохим. Плохо то, что когда ты любишь свою Родину, ты можешь унижать Родину другого человека, унижать культуру, национальность и язык другого человека. На этом патриотизм твой кончается и начинается фашизм, истоки которого, между прочим, в нормальном человеческом патриотизме. Поэтому с патриотизмом надо быть аккуратным и любить свою Родину, понимая, что твоя Родина хороша постольку, поскольку хороша и другая Родина.

Когда я вижу футболки, на которых написано «Мы русские, с нами Бог» или «Дякую тобi, Боже, що я не москаль», я вспоминаю фашистскую пряжку, на которой написано «Gott mit uns». Ведь если Бог любит русских, то это не значит, что он не любит американцев, чеченцев или кого-то другого. Ведь если ты любишь Бога, ты должен быть благодарен Ему совсем не за то, что ты русский или украинец. Это не прибавляет нам ни ума, ни духовности, ни сердечной доброты, ни милосердия. Это всего лишь делает нас наследниками наших великих культур, через которые мы можем научиться любить Бога и ближних, как это делали наши предки. Но если мы через это начинаем ненавидеть других, радоваться, что мы не такие, как они, и записывать Бога в свою футбольную команду, то всякий патриотизм прекращается, а начинается ненависть и беда.

–Владыка Антоний Сурожский различал непротивление злу, направленному на меня, и отпор злу, направленного на ближнего. Но в мире, где человек человеку волк, если ты будешь не способен постоять за себя, тебя быстро съедят.

— Злу, как таковому, надо противиться всегда, и когда оно направлено против тебя, и когда оно направлено против твоего ближнего. Зло никак нельзя принять. Зло никак нельзя не заметить. Нельзя делать вид, что ты такой непротивленец, оправдывая тем самым свое равнодушие и просто свою трусость.

Злу необходимо сопротивляться всегда, только противление этому злу может принимать разные формы. Можно сопротивляться силой,можно сопротивляться любовью. Злу можно сопротивляться чем угодно, кроме как самим злом, потому что когда человек использует зло, а это значит – хитрость, ложь, коварство, подлость по отношению к своему противнику,–то такого зла становится в два раза больше. Так что сопротивляться злу нужно всегда и во всем, только не использовать зла для этого сопротивления.

– Владыка Антоний Сурожский приводил пример с сибирским племенем, которое восприняло буддизм целостно, и в течение пятидесяти лет было полностью стерто с лица земли. Они избрали непротивление насилию, а соседи не только стали их притеснять, но и совершенно уничтожили. Греховно ли человеку постоять за себя?

— В некоторых случаях необходимо дать отпор человеку, который пользуется тобой в своих низменных целях. Но постоять за себя можно по-разному.

– Известный итальянский педагог-христианин Франко Нембрини отмечает особую форму насилия – насилие над реальностью, то есть ситуация, когда мы пытаемся упорядочить нашу жизнь под наши взгляды и картину мира. Как верующему человеку избавиться от соблазна насилия по отношению к жизни или к этому можно лишь стремиться?

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

Одна из форм насилия, которую я ощущаю сейчас во всем мире, и в противостоянии Украины с Россией, это форма насилия над свободой наших взглядов, это информационная война, пропаганда, которая пытается нами манипулировать.

Это одна из страшнейших форм насилия, которая как бы не кровопролитная, но разжигающая ненависть в людях, унижающая и тех людей, которые этим занимаются, и нас, которые оказываются бессильными, потому что человеку нужна правда. Человек ищет истины, человек должен понять, что происходит в мире, а его используют как марионетку, которая приучена только ненавидеть. Вот это одна из самых страшных форм насилия, которые сегодня переживает человечество.

Беседовала Анна Голубицкая