Присыпка для петушка

Давненько это было. Даже не помню когда. Кажется, старшему стукнуло пять, или младшему шесть?.. Короче, пошли мы однажды мясо для шашлыка покупать.

На перекрестке трех районов есть у нас в Днепропетровске овощной рынок. Не любил я туда ходить. Ох, не любил! Особенно в воскресные дни. Идешь, бывало из храма, с воскресной службы, а идти надо через рынок. А там суета сует. Толпы покупателей по узким проходам шастают с озабоченными лицами. Толкотня, конфликты, ругань. Кто-то кому-то не того качества товар всунул. Кто-то кого-то на сдачу обдурил, или обвесил. Кто-то кому-то на ногу наступил. Под ногами грязь, по сторонам — меркантильные рожи, в воздухе — смесь ароматов из табака, перегара, рыбы, животных жиров, гнили, секонд-хенда, и других неясных вонючестей. Помойка, короче, да и только. Неба не видно — оно тентами все загорожено.

Не любил я туда ходить! Особенно в воскресные дни. Пока через рынок пройдешь, весь благодушный настрой души потеряешь. Вся благодатная атмосфера Литургии, которую чудным образом успела впитать твоя душа — за считанные минуты на рынке, испаряется без следа, будто и не было ее вовсе.

Но есть-то надо!

Посему взял я ребенка покрепче за руку, что б в толпе не потерять. Подходим к рынку. Набираю полные лёгкие воздуха. Вот-вот нырнем в бурлящую людскую стихию. И вдруг с трассы, в грязный рыночный проулок, прямо к боковому входу подкатывает шикарный, чистенький, отполированный, белый кабриолет. Бумер, ё-моё!.. Местные бомжи, которых можно удивить только банкой сайры, застыли у своих баков степными сусликами.

Оказалось, что в кабриолете сидело два красавца-здоровяка. В белых майках и шортах, накаченные, со стильными тату на плечах, загорелые. Как два пружинистых чертика они выпрыгнули из крутой табакерки. «Мажорные, бодибилдеры!» — подумал я, идя с ребенком сзади метрах в десяти. И вдруг… Эти «бодибилдеры» взялись за ручки, как девочки! «Неужели голубые?» — подумал я. — «Бляха муха! Какая мерзость!» — только и крутилось у меня в мозгу…

А дальше — пуще! Голубки начали ластиться друг к дружке, ворковать, смотреть друг на дружку влюбленными взглядами… И все это как бы с этаким вызовом, нарочито и напоказ. Толпа и так на них с самого начала обратила внимания, но как бы мимолетно. Но после таких «реверансов» голубки приковали внимание толпы к себе полностью. Им в спины начали сыпаться разного рода проклятия, мат, плевки… Но все это как бы украдкой и вполголоса...

* * *

Впервые в жизни я пожалел о том, что со мной нет моего тренировочного бокена (деревянный аналог самурайского меча, прим. автора). Я бы с удовольствием, со всего размаху рубанул бы им по их гейскому рукопожатию. Да так, чтоб кости повыходили из суставов! Так, чтобы никогда больше им не захотелось кичиться своей извращенностью. А потом по спине, по шее, по коленям, по локтям… А там что будет, то будет! Как судьба повернет!

Кровь била мне в голову! Я уж начал присматривать не найдется ли какого подходящего предмета в торговых рядах. А чего церемониться, если огромная толпа — это всего лишь стадо овец, которые только и могут блеять за спиной. Кто-то же должен остановить эту кичливую гнусь? Ну, пусть это буду я. Знать судьба такая…

Охладил мой пыл ребенок, о котором я, оказывается, совершенно забыл. Он вдруг крепко дернул меня за руку и изо всех своих детских сил потащил к прилавку с игрушками. Эх, сынок, сынок! Не даешь папке проявить самурайскую доблесть. Под нетерпеливым напором ребенка пришлось свернуть в игрушечные ряды, находившееся в стороне от маршрута голубков.

* * *

Надо сказать, что устройство рынка таково, что все дорожки в нем сходятся в центре, на пятачке, вроде маленькой площади. Пятачок окружен разными ларьками, есть там пивная, ангар для рубки мяса, и лаборатория санэпидстанции. Возле ангара и пивной всегда тусуются раздельщики мяса и грузчики. Всегда немножко пьяные. Всегда косматые, в засаленных одеждах, полураздетые, загорелые, в наколках. Глядя на них, я всегда вспоминаю описанную Гиляровским московскую Хитровку или муромское торжище из книги Юрия Лигуна. Ничего не изменилось с тех времен, разве что товар подвозят не лошадками, а железными конями.

На пятачке был один открытый прилавок, который я всегда обходил десятой дорогой. Плотно уставленный баночкам, скляночкам, коробочкам и контейнерами со специями он вызывал у меня жутчайшую аллергию. Удивительно, как торговке — дородной бабе Люсе удается ни разу не чихнуть среди этого моря атакующих запахов? А может, ее спасает хронический ринит? Загадка…

Короче, ходили мы ходили по рыночным тропкам, пока не попали на пресловутый пятачок. А там… В окружении толпы разыгрывался скандал с участием голубков и кучки грузчиков. Один из «бодибилдеров» кричал одному из грузчиков: «Ну вот что, что ты мне сделаешь за то, что я голубой? Ударишь? Так я тебя посажу! Кто не голубой — тот не мужик! Понял, ты, чучело! Что ты можешь сделать? Разве что засадить мне по полные нехочу! Так мне по-о-фиг! Ну! Давай! Давай, засади мне вот сюда!» И вдруг голубой «бодибилдер» одним движением стянул с себя шорты до колен, нагнулся, руками раздвинул ягодичные мышцы и давай кричать еще пуще и неистовей!

Толпа явно такого разворота сюжета не ожидала. Все на несколько секунд опешили от такого эпатажа. Первой нашлась продавщица специй Люся. «Ах, ты петушок! На-ко тебе присыпки чуток!» И Люся, схватив с прилавка одну из своих банок, мастерским движением метнула содержимое банки в оголенную задницу петушка. Красная марсианская пыль полностью покрыла ягодичные мышцы и то, что было между ними.

Поначалу ничего не произошло, хотя петушок инстинктивно поддернул шорты. Но в следующий миг он заткнулся, потом покраснел, побледнел, позеленел, выпучил глаза. Еще через мгновение он неистово катался по грязному асфальту в болевых конвульсиях, в бесплодных попытках затушить разгорающийся «пожар». Мне это напомнило кадры из военной кинохроники, когда немцы стреляли в человека из огнемета. Эффект был почти такой же, только в нашем случае не смертельный.

Второй качок, стоявший до этого с высокомерной и язвительной ухмылкой, тоже изменился в лице и бросился помогать своему возлюбленному, но очень быстро осознал бесперспективность этого дела. И тогда, со всей ненавистью и злобой, изрыгая угрозы и мат, он кинулся на Люсю. Но не добежал, потому что кто-то из толпы бросил клич: «И этому присыпки!» И вот уже дружные руки толпы обвили, как спрут, тело голубка. А из толпы новый клич «В трусы ему! В трусы!». И вот уже кто-то несет банку специй. Чьи-то руки начинают раздирать майку «бодибилдера». Он неистово изворачивается всем телом, как уж. В трусы не получается. Получается под майку и на голову. И вот еще одно тело катается по асфальту в конвульсиях. А из толпы новый клич «Требухи им в машину!». И вот уже тянут из ангара ведро со зловонной жидкостью и кишками животных. И несут его к выходу, туда, где скучает красивенький кабриолет с кожаным салоном…

Я поспешил удалиться и увести ребенка. Ибо неполезно ему смотреть в реалии такие «боевики».

* * *

Вновь побывать на рынке мне удалось только через две недели. Те же грузчики, та же Люся, те же лица торговцев. Ничего не изменилось. Все на своих местах. Я поинтересовался, чем закончился случай с петушками? Ни у кого проблем с законом не возникло? Нет, что ты, отвечали мне. Над геями минут через 10-15 смилостивились женщины из рыбного ряда — окатили их из шланга водичкой. Когда полегчало, они пытались куда-то звонить, но телефоны промокли. Да и куда звонить, если голубков вежливо предупредили, что если будут рыпаться, то их обвинят в воровстве. Тем более, свидетелей полный базар. Поэтому мокрые петушки уселись в политую помоями машину и укатили восвояси…

Через пару дней по рядам ходил участковый и наводил справки. Но все дружно отвечали, что именно в этот день отсутствовали в связи с непреодолимыми личными обстоятельствами. Самое интересное, что участковый верил. Тем и закончилось дело с «бодибилдерами». Концы в воду!

* * *

Хожу по рынку. Рассматриваю лица. Попадаются опухшие, попадаются грязные. Кто-то курит, кто-то спорит. Кто-то от избытка чувств разговаривает матом. Кто-то лезет в чужой карман. Кто-то кого-то толкает… Суета! Но ловлю себя на ощущении, что все эти люди мне почему-то симпатичны! От них почему-то веет теплотой. Они родные! Да, им приходится бороться за каждую копейку. Но это потому, что им повезло меньше например, чем мне. Они еще не освоили дорогу к храму. Но это потому, что свободного времени у них меньше, чем у меня. Ничего, даст Бог освоят, дело времени. Зато в их душах, неприметно, но основательно живет добро. Его трудно рассмотреть мимолетным взглядом. Но оно там есть. И самое главное, что эти люди не намерены его изгонять, как сделали это те два глупых петушка. Они берегут его. Они просто его припрятали от чужих глаз…

Я думаю, о таких в Апостолах сказано «спасутся, но так, как бы из огня» (1Кор.3:11-15).

* * *

Когда к власти пришли «оранжевые», то голубые подали заявку на проведение гей-парада. Они заявили, что «уровень подлинности демократии в стране измеряется отношением к голубым, и к гей-парадам в частности». Во как! Вот такое демократическое лукавство.

Против содомитов выступили приверженцы традиционных ценностей. И вот что интересно: в те дни на нашем рынке была замечена активность людей, которые скупали расфасованные в небольшие пакетики специи. Они готовили реальное физическое отражение гейскому разгулу.

К счастью, власти не разрешили «парад». И слава Богу! Ибо десятки килограмм готовых для метания пакетиков «присыпки для петушков» ждали своего часа, чтобы обрушиться на тела содомитов!

Что тут еще добавить? Хорошую все-таки «присыпку» придумала Люся.