Правда человеческого сердца

– Для чего стоит читать художественную литературу?

– Когда ты читаешь художественную литературу, ты не просто воспринимаешь некую информацию, но и в своей голове, в своем воображении дорисовываешь то, о чем говорит автор. Черные значки на белом фоне в твоем сознании превращаются в какие-то картины жизни. То есть – ты тоже занимаешь творчеством...

Это очень здорово. Тот, кто в это, как говорится, «въехал» – он просто получает удовольствие, как получает человек удовольствие от творчества. Когда ты на это «подсел», то ты без этого и жить не можешь. Ты едешь в электричке полтора часа, у тебя с собой нет книги – и тебе уже как-то не по себе.

Мне кажется, человек прежде всего должен сам в себе разобраться: а нужно ли ему пытаться понять окружающий его мир, пытаться понять людей, пытаться реализовать какие-то свои творческие возможности? Если ничего этого ему не нужно, то тогда и книги ему читать незачем. А если он пытается чего-то добиться от самого себя, пытается реализовать какой-то свой потенциал – наверное, на этом пути невозможно пройти мимо чтения книг. Причем чтения не по обязанности, а по своему желанию.

 

– Но ведь тот, кто читает, скажем, Донцову, тоже думает, что это здорово и не может оторваться…

– Да, конечно, и он по-своему прав. Здесь мы уже подходим к другому вопросу: каковы критерии чтения и какие цели ставит себе читающий человек? Ведь сотворчество будет и в случае чтения Донцовой, и в случае чтения Достоевского. Но это сотворчество – разного качества. Я не готов сейчас конкретно обсуждать недостатки книг Донцовой. Я понимаю, что Донцова в вашем вопросе – это фигура, которая могла бы быть заменена любой другой аналогичной. Но, наверное, здесь можно сказать вот что: книги для многих людей исполняют некую психотерапевтическую функцию. То есть – удовольствие от чтения книг не только в том состоит, что человек реализует свои творческие способности, свой творческий дар, о котором я чуть раньше сказал. Дело еще и в том, что человек получает некую психологическую разгрузку, некую компенсацию.

Самый элементарный пример – возьмем какого-нибудь закомплексованного подростка, который понимает, что он очень мало чего в жизни достиг, что все вокруг «крутые», а он беззащитный. Но вот он читает какой-нибудь фантастический роман про крутого героя, который «всех одной левой». И если этот роман не абсолютно бездарен, то при чтении подросток вполне может эмоционально отождествить себя с героем, на время чтения он «как бы» избавляется от своих неприятностей, изживает свои комплексы.  Естественно, это иллюзия. Это не решение реальных человеческих проблем.

Или вот любовные романы, дамские романы как их чаще называют. Кто их читает? Довольно часто – женщины с не особо устроенной личной жизнью. Им хочется чего-то большого и светлого, чего нет в их реальной жизни.

 

– Получается так, что одна книга может уводить от реализма, а другая, наоборот, к нему приводить?

– Да. Только тут надо определить – что мы понимаем под реализмом? Потому что одно дело – реализм как грубая проза жизни. А другое дело – реализм как некая высшая правда. Правда человеческого сердца. Эти две правды внешне могут не совпадать.

Скажем, Александр Грин – это реализм или нет? Очень легко сказать, что Грин уводит от реальной жизни в область каких-то бесплодных мечтаний. Так, кстати, в советское время говорили. Вместо того чтобы бороться, повышать производство стали на единицу площади, человек читает «Алые паруса» и уносится в какой-то совершенно ненужный для реальной жизни мир… Но мы же с вами понимаем, что это подход крайне примитивный. То есть, здесь надо четко оговориться: что мы понимаем под реализмом?

 

– Реализм, конечно, мы понимаем как высшую правду. То есть то, что важно для души человека. Не какие-то бытовые правдоподобные детали. Этим пусть занимаются газеты, учебники. Мы говорим о неких ценностно-важных вещах. Для нас важна истина, а не маленькие правды.

– Я бы даже сказал не «маленькие правды», а то, что называют словом «эмпирика». Жизненная эмпирика. Которая сама по себе может и никакой правдой и не быть, а вот просто есть еще и такие факты в жизни.

 

– Согласен. Почему литература важна как постижение этой самой высшей правды?

– Каждый вид искусства помогает раскрыть правду и истину. Но делает это по-своему. Литература, на мой взгляд, важна именно тем, что в большей степени, нежели другие виды искусства, дает возможность домысливания, сотворчества. Литература пробуждает не столько эмоции, сколько мысль. Живопись или музыка больше воздействуют на эмоции. Особенно музыка. Литература же впрямую подводит человека к ответам на самые жизненно важные вопросы. Но дает не только осмысливать мозгами, но еще и сердцем как-то переварить.

 

– Но если говорить о художественной литературе, то нужно прочесть много таких толстых книг, чтобы извлечь какую-то пользу. А есть такие короткие учебники: «Как добиться успеха», например. После появления множества таких коротких учебников – не падает ли практическая роль литературы?

– Роль эта падает, но давайте попробуем понять, в чем причина такого падения? Связана ли она с самой литературой – или с теми процессами, которые происходят сейчас в современном обществе? Я не говорю конкретно о российском, а вообще – в мире. Понятно, что культура человечества не есть что-то застывшее, культура меняется в каждую эпоху. Особенно при каких-то резких переменах в жизни. Меняется она чаще всего не в лучшую сторону. Именно это мы сейчас имеем вокруг себя. Появление вот таких учебников «Как найти мужа», «Как понравиться людям», «Как найти хорошую работу» – это лишь частные проявления более общих проблем, встающих перед обществом.

Мне не кажется, что из-за того, что сейчас появляется масса книг о том, как найти мужа или как управлять людьми, – из-за этого люди стали меньше читать. Меньше читать стали ровно по той же причине, по которой появляются вот эти книги «Как найти мужа». Причина этого – стремление человека к легкому и безболезненному достижению приземленных жизненных целей. Можно сказать, что это реализовавшаяся мечта Емели. Вот как легко и просто, используя какие-то приемы, можно добиться того, что ты считаешь в жизни важным? А что ты считаешь в жизни важным? Личное счастье устроить, карьеру сделать, свести к минимуму свои конфликты с людьми, довести до максимума свой материальный комфорт. Этого добиваются не только с помощью подобных книжек. Этого же добиваются всем стилем современной жизни. И естественно, стиль современной жизни не слишком хорошо сочетается со стремлением понимать себя, понимать людей, стремиться к чему-то высшему, стремится реализовать свой творческий дар.

Парадокс нашего времени состоит еще и в том, что обсуждаемые нами сейчас: «Как приворожить мужа» и пр. дают объективную возможность издательству печатать, условно говоря, того же Достоевского. Потому что реальный доход делается не на том, что мы с вами считаем качественной литературой. Реальный доход делается на учебной литературе, на книжках типа «Как приворожить мужа», на энциклопедиях, на кулинарных рецептах и так далее. Поскольку это дает достаточно быстрый доход, издательства могут вкладываться в менее окупаемые проекты. Ориентируйся издательства только на шедевры – они просто бы прогорели. Опыт такой есть. В 90-е годы многие пытались из самых возвышенных соображений открывать издательства, где будет печататься только хорошая литература…

 

– То есть что получается, народ не хочет покупать хорошие книги, а хочет покупать плохие?

– Число людей, готовых покупать плохую литературу, значительно превышает число людей, готовых покупать хорошую. К сожалению, это так. Это во многом, конечно, связано с состоянием нравов, умов в наше время, но в любом обществе, в любую эпоху – число потребителей макулатуры больше, чем число интеллектуалов, которые готовы читать только качественные книги.

 

– А если взять вот этого усредненного человека, который покупает плохую литературу и не покупает хорошую – ему просто не понравится, если он купит хорошую литературу и начнет читать? Или же он покупает плохую, потому что он просто боится хорошей?

– По-всякому бывает.  Бывает, что человек, просто, как он говорит, «не въезжает», «много букв». Порой то, о чем он читает в хорошей литературе, настолько не соответствует его жизненным представлениям, его опыту, что он не понимает этих людей, не понимает, чем они озадачиваются. Самый примитивный пример – читает современный старшеклассник по школьной программе «Преступление и наказание» и вообще не понимает: «Чо за проблема? Ну что, ну убил старушку…» Как написал один подросток в сочинении: «Непонятно вообще – чего он заморачивался. Я понимаю, если бы ему нужны были деньги на образование. Но какие-то идеи «тварь я дрожащая или право имею» – что за глупость вообще. Как такое нормальный человек думать может?»

 

– Может быть, действительно эти идеи уже ушли в прошлое? Те, которыми жили, Чехов, Гоголь?.. Может, это действительно всё устарело и не стоит думать «тварь я дрожащая…» или что-то еще?

– Возьмите времена Достоевского, Гоголя, Толстого и посмотрите, сколько в те времена было людей, похожих на того старшеклассника, о котором я сейчас рассказал. Я думаю, что их было ничуть не меньше, в процентном отношении. Просто они не часто книги читали. С повышением в обществе грамотности подобные люди стали заметнее.

А вечные проблемы – они потому и вечные, что не только для 19-го века характерны или для 15-го или для 20-го. Они – а для любого времени. Человеческая природа со времен Адама и Евы не изменилась.

 

– Почему же в то время тогда уважали таких людей как Достоевский и Гоголь, а сейчас на пике известности, славы – совсем другие люди?

– Во многом это связано с организацией общественной жизни, с тем, что мы называем пиаром. То есть, бывает, конечно, и так, что человек просто не встретился с хорошей книгой, а покупает то, что обсуждают в его среде. А столкнется с хорошей – и испытает пьянящий восторг. Бывают такие случаи. Это значит, что внутри человека есть всё то, что позволяет ему понять и прочувствовать эту книгу. Просто ранее оно не было задействовано. А бывает, что в человеке этого нет. Тогда он просто говорит, что «не цепляет». Не цепляет, потому что нечем зацепиться. В своем опыте он не находит ничего соответствующего тому, о чем говорится в такой книге.

 

– Вопрос о влиянии СМИ и рекламы на литературный процесс. Не знаю насколько это верно, но я как-то читал, что Максим Горький стал первым «счастливчиком», испытавшим на себе чудесное влияние роли СМИ, которое мы наблюдаем сегодня в полном объеме. Тогда это только начиналось, все эти массовые газеты. Благодаря этому он, действительно хороший писатель, получил какую-то сверх-славу, которая превосходила славу всех писателей до него, такую, что даже главы чужих государств были вынуждены читать книги Горького, потому что шум вокруг его имени поднялся вокруг очень большой. Сейчас мы наблюдаем, как это влияние СМИ и рекламы вообще становится определяющим, в том числе на то, что люди читают и покупают. Что происходит с литературным процессом под влиянием этого явления?

– Первое – литература стремительно коммерциализируется. То есть издательства-монополисты вытесняют мелкие издательства. Издательства-монополисты ориентированы не на тонких ценителей, а на среднего потребителя. Те хорошие книги, которые они все же выпускают – выпускают, во-первых, потому что имеют достаточно доходов (благодаря, между прочим, низкопробной литературе) для того чтобы вкладываться в рискованный проект. Во-вторых, это очень часто культуртрегерская деятельность людей, работающих в этих издательствах, которые ценой очень больших усилий, споров с начальством выбивают какие-то более интеллектуальные проекты, какие-то литературные серии. А не будь этих людей, ну и были бы одни сборники «Как приворожить мужа» и «108 рецептов православной кухни».

Коммерциализация означает еще и определенную энтропию качества. Если, скажем, в начале 90-х годов издавались шедевры, и издавалась откровенная макулатура, то сейчас, насколько я могу судить, макулатуры стало намного меньше. Есть некий средний профессиональный уровень. Профессиональный в том смысле, что это написано достаточно гладким языком, без чудовищных стилистических ошибок. Такую книгу не выбросят после прочтения первой страницы. Тем не менее, в этой книге нет чего-то такого, что поднимало бы её над уровнем массовой литературы, что делало бы её искусством.

Таких книг становится больше. Очень печально видеть, как действительно талантливые люди в угоду конъюнктуре себя ломают. И стремясь либо заработать денег, либо как-то прославиться, они начинают писать не то, что им хочется, а то, чего от них требуют издательства. Причем не всегда издательства требуют явно – «вот это ты не пиши, а то пиши». Это делается более тонко. Бывает, никто даже вслух не говорит ничего, но просто дают понять: «Знаешь, старик, вот это не пройдет, а вот если бы ты фэнтезюшку написал, то для всех было бы лучше».

Второе, что происходит – представление о качестве формируется не благодаря существованию литературного сообщества, а благодаря СМИ. Происходит это еще и потому, что сейчас издается очень много книг. Но всё прочитать невозможно. Для примера могу сказать – ежегодно проходят встречи любителей фантастики и людей, работающих профессионально в фантастике, – называются они конвентами. Один из самых известных – «Роскон». Проходит он ежегодно под Москвой. Туда съезжаются и любители фантастики, и писатели, и издатели, и художники, и переводчики. И там происходит голосование за лучшие вещи, написанные в минувшем году. Происходит голосование так – всем раздают сборнички, где перечислено всё, что издано за прошлый год. Так вот – там бывает примерно 500 романов, 700 повестей и рассказов. Вы же понимаете, что реально никто 500 романов, 700 повестей и рассказов не прочтет в течение года. Поэтому голосуют за наиболее известных авторов. Но речь даже не об объективности результатов этой премии – это просто пример того, что нельзя объять необъятное.

Есть, безусловно, сильные талантливые вещи, о которых никто не пишет. Просто потому, что невозможно обозреть всё. И поэтому проблема пробиться в литературу для современного писателя стоит совсем иначе, чем в советское время, когда была цензура, когда надо было пробиться через цензуру. Сейчас напечатать одну-две книжки – это не так уж трудно. Но вот добиться известности, добиться того, чтобы о твоих книгах говорили, спорили, даже при условии, что они талантливы, сейчас очень сложно просто из-за того, как огромен рынок.

 

– Ну а разве не действует вечный принцип «сарафанного радио»? Когда человек прочитал, другому порекомендовал. Это распространяется, и рано или поздно вырастает большое дерево.

– Частично, конечно действует. Но «сарафанное радио» гораздо лучше действует, когда этих книг 30-40. Тогда легче всё, о чем тебе по «сарафанному радио» рассказали, найти, прочитать, составить своё мнение. Когда этого слишком много – то не доходит до тебя это радио. Ну вот 500 романов. Обсуждается из этих 500 романов, допустим, 50. Но ты же все 50 не будешь читать, ты 5 прочтешь. И вот как эти 5 из 50 берутся? Очень часто, просто благодаря случайности.

В результате получается, что для того, чтобы напечататься, прославиться, писатель вынужден, вольно или невольно, подстраиваться под диктат рынка. Если он хочет писать о том, что его на самом деле волнует, и писать без оглядки на коммерческие соображения, то он очень рискует. Он может и выиграть, он может написать, ни на кого не оглядываясь, а его вещь совершенно неожиданно кому-то из издателей понравится. Попадется на глаза критикам, которые примерно так же, как писатель, думают – и вещь станет известной. А может этого не случиться. И чаще всего не случается.

 

– Я тоже как автор немного имел дело с издательствами и столкнулся с интересным явлением, что издатели не хотят вкладывать деньги в автора, неизвестного читателям. Естественно, им выгоднее вкладывать в какое-то известное имя, а для этого они стараются иметь поменьше авторов, но побольше книг этих авторов. То есть возникает такое явление, как серии. Причем говорят, что многие из этих серий пишутся не всегда самими авторами.

– Да, «литературные негры» существуют… Но, во-первых, я мог бы поспорить насчет того, что издательство пытается уменьшать круг печатаемых авторов. Я наблюдаю как раз противоположную картину, поскольку предсказать, что будет продаваться, а что нет – очень сложно. Прошли те времена, когда считалось, что чем больше крови и трупов в тексте – тем лучше этот текст продается. Все уже насытились этой чернухой. Сейчас издательства вынуждены экспериментировать. Издают как можно больше авторов в надежде на то, что из этого что-то да понравится читателям. Но издают, конечно, крошечными тиражами. Поэтому что получается? Количество авторов увеличивается, тиражи уменьшаются, общая сумма экземпляров не так сильно меняется.

А то, что вы говорите насчет раскрученных имен-брендов... Это именно то, на что направлен издательский эксперимент – на поиск брендов. Если книга писателя начала хорошо продаваться, его просят написать новую книгу. Если и другая книга начала хорошо продаваться, ну вот тогда да – выгодна серия. Но построить весь издательский бизнес вокруг нескольких имен или нескольких десятков имен – тоже неправильно. За такими брендовыми авторами, конечно, гоняются, но только на них бизнес не делают.

 

– Если нового автора продается 5 000, а раскрученного 100 000, то естественно легче написать известного одну книжку, чем 20 новых авторов найти.

– Но известный автор ведь не будет постоянно «на гора» выдавать такие книги, которое неизменно станут пользоваться спросом. Интерес падает время от времени, известные авторы выдыхаются. Поэтому издатели озабочены тем, чтобы появлялись новые бренды. А их надо искать, искать вот таким вот экспериментированием.

 

– Ну а разве это получается не объективная оценка, если издатель предоставляет читателю голосовать за то, что лучше?

– Если мы об оценке литературного качества, то, естественно, такая оценка не может быть объективной. И Пушкина, я вас уверяю, в 19-ом веке покупали гораздо меньше, чем, допустим, какого-нибудь Загоскина.

 

– Что происходит с жанром фантастики, в котором Вы работаете?

– Существует мнение, что фантастика – это литература второго сорта, литература коммерческая, предназначенная в основном для подростков. Это не так. Фантастика – это даже не литературный жанр, в отличие от детектива, любовного романа и т.д. Фантастика – это литературный метод. Внутри фантастики может быть что угодно – и детектив, и любовный роман, и криминальный роман, и философский. Более того, фантастика как художественный метод не исчерпывается даже только пределами литературы – она может быть и в кино, и даже в поэзии.

В фантастике, как в любом другом виде искусства,  действует закон, что 90% всего издающегося – скажем так, «отстой». Этот «отстой» первым делом бросается в глаза. Может, благодаря тому, как фантастика издается под яркими обложками, с кричащими картинками. Тем не менее, внутри фантастики есть замечательные с точки зрения литературного качества вещи. Шедевры, которые ничем не уступают по всем критериям тому, что называется «мейнстримом» или «большой литературой». Это первое. Фантастика как метод не означает примитивизации. Более того, она может даже предъявлять более строгие требования к писателю и к читателю. Потому что у читателя всё-таки воображение должно быть развито достаточно хорошо, чтобы условность, лежащую в основе фантастического текста, принять, не отторгнуть с первых же страниц, а попробовать поиграть по предложенным правилам. Это требует более развитого воображения.

Второе. Фантастика, может быть, даже в большей степени, чем реалистическая литература, озабочена мировоззренческими проблемами. Потому что в фантастике предмет рассмотрения – не только человеческая личность, не только судьба отдельно взятого человека, но и человеческое общество как таковое. А это значит, что неизбежно возникают вопросы мировоззрения, возникают вопросы идеологии, возникают вопросы осмысления прошлого, осмысления будущего.

 

– Фантастике легче изобразить тот невидимый мир, который в реальной литературе достаточно сложно отобразить?

– Дело не только в этом. Важно и то, что обычная литература слишком привязана к нашим бытовым реалиям. И на фоне этих бытовых реалий очень трудно вычленить нечто главное. За деревьями не видно леса. В фантастике это сделать проще. Могу привести пример – есть замечательные киевские писатели-фантасты – супруги Марина и Сергей Дяченко. У них есть роман «Долина совести», изданный в 2002 году и получивший разные премии – очень хороший роман, настоящая большая литература. Так вот, там использовано два фантастических приема. Кроме основного, есть еще вспомогательный. Заключается он в том, что действие происходит в некоей условно-европейской стране. Это не Россия, не Украина, не Румыния, не Болгария. Какие-то имена, которые бы могли быть где угодно… Узнаваемые, но обобщенные реалии. Благодаря этому удается говорить о главном, не сосредотачиваясь на конкретных исторических, культурных и бытовых реалиях. Если бы действие происходило в конкретном городе, допустим, во Львове – гораздо труднее было бы говорить о главном, потому что у читателя возникла бы масса вопросов, на которые писателю бы пришлось давать ответ, и за частным не видно было бы общее.

Или возьмем ранний роман Сергея Лукьяненко «Рыцари сорока островов» – там в некоем условном мире, искусственно созданном, собраны подростки, которых таинственные экспериментаторы заставляют сражаться между собой. Собственно, психология этих подростков и их отношения – это и есть предмет авторского художественного исследования. Конечно, можно было бы написать реалистический роман про город Казань и про подростковые банды. Но на фоне такой вот эмпирики – конкретно казанской, чебоксарской, какой угодно – многие важные философские и этические моменты просто оказались бы на заднем плане. Это как в фотоискусстве – считается, что когда ты снимаешь портрет, то задний план должен быть размыт. А в реалистической литературе трудно размыть задний план, избежав упреков в том, что автор плохо знает жизнь. Так что метод фантастики имеет свои преимущества. Это не значит, что те же темы нельзя раскрыть средствами реалистической литературы, но зачастую это бывает труднее.

Читайте хорошую фантастику, но понимайте, что найти её – это тоже определенный труд.

© Realisti.ru

2580