Гипноз и телевидение

«Подобно рыбе в воде, люди в той или иной культуре

плавают в фактически незримой среде культурно-санкционированных,

но искусственных состояний сознания».

Теренс Маккенна.

Сопоставление таких, казалось бы разнородных явлений, как гипноз и телевидение на первый взгляд представляется неправомерным. Чтобы показать обоснованность и, более того, необходимость рассмотрений этих понятий в их взаимосвязи, необходимо хотя бы коротко коснуться психологии человеческого сознания и припомнить, что любил рассматривать наш предок, пока не стал телезрителем. Иными словами, следует уяснить, с какими психологическими «наработками» мы вошли в эпоху так называемой цивилизованности и стали властителями безграничных техногенных сил как физического, так и информационного планов.

Как ни прискорбно сознавать, но антропология свидетельствует, что не индивидуальное благоразумие, а групповые внушаемость и гипноз явились первоосновой обыденного сознания человека и только с учетом этого обстоятельства могут быть поняты многие «странности» его поведения. Известный американский этнограф Джон Пфейфер, исследуя искусство пещерного человека, пришел к выводу, что психике ранних людей было свойственно так называемое «сумеречное» состояние мышления. «Преобладание «сумеречного» состояния мышления, сама наша чувствительность к этому состоянию, — считает автор, — говорят о его эволюционной важности. В случаях крайних оно приводит к патологии, психическим расстройствам и маниям, стойким галлюцинациям и фанатизму. Но оно же является побудительной силой за всем этим видеть вещи цельно... В доисторические времена сумеречное состояние, наверное, было особенно и даже чрезвычайно важно. Если давление затруднительных обстоятельств верхнего палеолита требовало пылкой веры и следования за вождями ради выживания, то индивиды, наделенные подобными качествами, способностью легко впадать в транс, способствовали бы развитию более стойких индивидов» [1].

Как видно, внушаемость — способность следовать за вождями и старейшинами и гипнабельность — свойство легко впадать в транс (измененное состояние сознания) и действовать в нем по велению вожака без размышлений считались важнейшими психическими качествами, способствующими групповой сплоченности и выживаемости раннего человека. Очень важно, что эти генетически закрепившиеся качества начали проявляться и у современного человека во всем многообразии его подсознательных действий по обеспечению подражательных, половых, оборонительных, массовидных инстинктов. Более того, некоторые авторы в связи с этим говорят о «естественной очарованности» человека измененными состояниями сознания, вследствие чего он научился вызывать их произвольно (галлюциногены, алкоголь, ритмические воздействия).

Среди множества способов формирования транса самым естественным и безобидным оказался «прирученный» домашний огонь, который не только кормил, согревал домочадцев, но и служил им энергетически положительным объектом непроизвольной групповой медитации.

Видный французский философ Гастон Башляр уделил этому факту серьезное внимание, создав эссе с многозначительным названием «Психоанализ огня». В центре внимания здесь находится «человек, погруженный в задумчивость, наедине с собою, задумавшийся у очага, где огонь так же ясен, как сознание одиночества». Состояние человека, взирающего на огонь, писатель называет «зачарованным созерцанием», «состоянием легкого гипноза», возникающего самопроизвольно. Вероятно, огонь, заключенный в очаг, — продолжает свою мысль автор, — впервые побудил человека к мечте, стал символом, приглашением к отдыху. Трудно представить себе, чтобы философия праздности могла обойтись без созерцания пылающих поленьев... Но живительность тепла вполне осознаешь только при достаточно длительном созерцании огня, чтобы ощутить блаженство, надо сидеть, опершись локтями в колени, подперев ладонями подбородок. Такая поза у огня свойственна нам от века. Возле огня полагается сидеть и предаваться отдыху, но не засыпая, а погружаясь в мечтательность объективно особого рода» [2].

Да простят меня интеллектуалы от телевидения, но все, что здесь было сказано об огне в камине, можно в значительной степени отнести к пламенеющему экрану телевизора. Последний стал таким же «символом жизни», центром притяжения внимания семейного круга и «генератором транса», каким был в далекие времена домашний очаг. Но на этом аналогия, пожалуй, и заканчивается. Коренное отличие состоит в том, что созерцание огня стимулирует собственные, глубоко личные грезы «огнепоклонника», тогда как «пылающий» телеэкран внедряет в его голову специально фабрикуемые, стандартные иллюзии, зачастую лишенные добрых намерений.

Но, кроме того, телеэкран не только сохранил за собой, но и существенно интенсифицировал гипногенную функцию, приблизив ее вплотную к наркотической сути. В этом плане стоит прислушаться к словам признанного авторитета в области наркопсихологии Теренса Маккенны. Вот как он характеризует силу телевизионного пристрастия: «Самой близкой аналогией силы пристрастия к телевидению и той трансформации ценностей, которая происходит в жизни тяжело пристрастившегося потребителя, будет, вероятно, героин... Иллюзия знания и контроля, какую дает героин, аналогична неосознанному допущению телевизионного потребителя, будто то, что он видит, где-то в мире является «реальным». По сути, видимое является косметическим улучшенным видом продуктов. Телевидение, хотя и не является химическим вторжением, тем не менее в такой же мере способствует пристрастию и точно так же вредно физиологически, как и любой другой наркотик» [3].

Чисто психологическая сторона телевизионного пристрастия анализируется в работе американского теоретика информационных систем Марии Винн. «Совсем не отличаясь от наркотиков или алкоголя, — отмечает автор, — телепереживание позволяет своему участнику вычеркнуть мир реальный и войти в приятное и пассивное состояние. Тревоги и заботы с помощью поглощенности телепрограммой куда-то вдруг исчезают, так же как и при выходе в «путешествие», вызванное наркотиками или алкоголем. И точно так же, как алкоголики лишь смутно сознают свое пристрастие, чувствуя, будто контролируют свое состояние больше, чем на самом деле... Телезритель подобным же образом переоценивает свой контроль, свое владение ситуацией во время просмотра телепередачи. В конечном счете именно это вредное влияние телевидения на жизнь огромного числа людей определяет его как фактор серьезного пристрастия. Привычка к телевизору нарушает чувство времени. Она делает другие восприятия смутными и странно нереальными, принимая какую-то более «значительную реальность» за реальность. Эта привычка ослабляет отношения, сокращая, а иногда и устраняя нормальные возможности поговорить, пообщаться» [4].

Повседневная психотерапевтическая практика показывает, что немалую часть населения уже сегодня составляют своеобразные видеоманы. В эту группу входят, в основном, две возрастных категории: дети до 16 лет и пожилые люди — пенсионеры. У последних проблема «свободного времени» в связи с этим, нередко, стоит так остро, что им бывает некогда сходить за хлебом в соседний магазин.

На собрании Американской психологической ассоциации в Торонто недавно говорилось о явлении «видеомании», напоминающем наркоманию. Доктор К. Юнг (Kimberly Young) из Питсбургского университета детально проанализировала особенности видеоманского (в том числе интернетоманского) поведения. Она привела случаи, когда люди в силу личной потребности проводили за видеоэкраном в среднем 38,5 часов в неделю. Некоторые видеоманы предпочитают созерцать «мерцающий экран» по ночам, чтобы избежать упреков со стороны родных; иные норовят сказаться больными, чтобы, оставшись дома, наедине вдоволь наслаждаться вожделенным занятием [5].

Характеризуя гипногенное свойство телепередач, американский психолог искусства Рудольф Арнхейм писал: «Совершенно неважно, что показывается. Это может быть программа на иностранном языке или еще что-нибудь, не представляющее никакого интереса. И раздражитель, на который вы практически не реагируете, усыпляет вас. Это напоминает убаюкивание. .. не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность. Ваш мозг работает в ни к чему не обязывающем направлении. Ваши чувства, которые в противном случае заставляли бы вас предпринимать какие-либо активные действия, полностью отвлечены» [6].

Высокую гипногенную действенность работающего телеэкрана один из создателей метода нейролингвистического программирования Джон Гриндер рекомендует использовать для гипнотизирования детей в целях коррекции их поведения. Для того чтобы внушить определенную психологическую установку, рекомендуется подстеречь момент, когда ребенок смотрит телевизор, сесть рядом с ним и подключиться к его вниманию словами: «и у тебя сложилось такое непреодолимое стремление сделать...».

Если при этом коснуться пальцем правой руки его переносицы, он закроет глаза и погрузится в более глубокий сон.

В нескольких случаях, не прибегая к настоящим гипнотическим сеансам, именно таким образом удавалось избавлять детей от ночного недержания мочи, причем, в одном из них внушение на фоне телевизионного транса проводила сама мать, обученная психотерапевтом.

К сожалению, телевизионный гипноз в исключительных случаях может формировать и крайне отрицательные поведенческие программы. Так, в апреле 1959 года в США некий Норман Смит выстрелом в открытое окно убил смотревшую телевизор женщину, которую он не знал. По его объяснениям, он сделал это под влиянием сильного импульса, полученного от телефильма «Снайпер». Для того чтобы такого рода гипнотический импульс мог подвигнуть субъекта на преступление, он должен был совпасть с определенной психической предрасположенностью индивидуума в данный период времени. Следовательно, во многих случаях внушенные телеэкраном установки не реализуются лишь потому, что сам телезритель еще не созрел до этого уровня поведения.

Формируемый телепередачей транс может служить предпосылкой и для фиксации неблагоприятных навязчивых реакций. Примером может быть следующий случай. Во время просмотра телепередачи женщина находилась в легком трансе. В это время ее сын уронил на пол чашку, которая со звоном разбилась. Женщина вздрогнула и «пришла в себя». Однако после этого остались навязчивые подергивания плечом. Известны случаи привычного засыпания у экрана телевизора, когда такого рода псевдозритель теряет способность воспринимать видеоинформацию.

Таким образом, телевидение выступает в качестве новейшего и эффективнейшего средства формирования гипнотической пассивности зрителя, которая способствует прочному закреплению создаваемых психологических установок. Именно поэтому телевизионная реклама считается наиболее действенным способом программирования покупателей и потребителей услуг. Информационное «семя» ни уличной, ни печатной рекламной продукции не попадает на такую благодатную психологическую почву, какую собой представляет погруженное в поверхностный гипноз сознание телезрителя. В этом случае программирование субъекта осуществляется по типу известного специалистам постгипнотического внушения, то есть когда данная установка осуществляется в назначенный срок после выхода из транса.

Нет ничего удивительного в том, что в последние полтора десятка лет английские и американские психологи столкнулись с неизвестным ранее психическим заболеванием — манией покупок. Согласно оценкам специалистов, полтора-два процента американцев имеют признаки этой болезни. Свойственна она в основном людям, страдающим от одиночества, комплексов неполноценности, низкой самооценки, не видящих смысла своего существования. Болезнь проявляется в том, что попав в супермаркет, такой человек начинает покупать буквально все подряд, пытаясь избавиться от некоего внутреннего беспокойства. Явившись с приобретениями домой, и сам покупатель и его близкие оказываются в шоке, будучи поражены величиной денежных расходов и явной ненужностью покупок. Особенно часто страдают этой болезнью женщины, т.к. они более внушаемы. Установлено, что 63% людей, не способных удержаться от покупок, даже если понимают, что этот предмет им не нужен, страдают депрессией.

Действенность целенаправленных суггестий многократно повышается использованием новых технологий информационной обработки телезрителей: подпороговых сигналов, приемов нейролингвистического программирования (НЛП). Психолог из Великобритании Ники Хайес, автор книги «Психология в перспективе» называет методы НЛП нейропсихологическим подходом и считает, что психотехнолог, «обладающий такого рода психологическим оружием, может быть не менее страшен, чем тот, кто обладает оружием обычным [7].

Один из наиболее простых способов подачи неосознаваемых команд, указаний, установок и т. п. разработан в системе НЛП (прием Эриксона). Заключается он в том, что в передаваемый текст — звучащий или печатный — вводится так называемая «вставленная речь» («скрытое сообщение»). Она образуется как бы внутри основного текста тем, что интонацией или графически в нем выделяются отдельные слова, в совокупности составляющие скрытую команду.

В данном случае срабатывает механизм межполушарных взаимоотношений в восприятии информации. Поскольку за оценку контекста сообщений ответственно правое полушарие мозга (за словесное содержание — левое), то полученная таким образом информация не осознается, но сохраняет свою действенность.

В системе НЛП разработано множество психотехник, позволяющих средствами телевидения достаточно эффективно привлекать внимание зрителя к заранее намеченным качествам демонстрируемого объекта и формировать соответствующие установки. Среди таких психотехник — «трансформация смысла», «присоединение к будущему», «якорение» и мн. др. Возможности НЛП позволяют не только легко формировать положительное эмоциональное отношение к предмету или явлению. Не менее просто НЛП создает заданные отрицательные установки и устраняет из памяти актуальные образы или эпизоды. Достоинство этих техник в том, что, представляя собой манипуляции со зрительными образами, они легко переводятся на язык современного телевидения.

Вот, например, один из приемов устранения навязчивого образа или тягостного впечатления, получивший название «разрушение». Субъект должен вообразить зрительный образ, от которого он желает избавиться, в виде большого цветного витража. Далее он с силой «ударяет» по нему молотком и наблюдает, как он разбивается на тысячи мелких осколков и распадается.

Другой высоконадежный прием разрушения тревожных видений заключается в том, чтобы мысленно смотреть фильм, когда он останавливается и проекционная лампа прожигает дырку в каждом кадре. Можно просто сжечь дотла картину с неприемлемым сюжетом.

В этом плане совсем нетрудно представить себе серию передач, в которых очень большой, но «хрупкий» портрет какого-либо из кандидатов в президенты на глазах миллионной аудитории зрителей почему-то часто трескается и превращается в мелкие осколки. Но можно и проще — показать то же изображение в полной сохранности, но преднамеренно подчеркнуть в нем какую- то эмоционально-отталкивающую деталь (потное лицо, бородавку на лбу, неприятную гримасу и т. п.).

Как видно, реклама, и телереклама в особенности, по своей сути и возможностям — гениальная форма психологической агрессии, которой нечего противопоставить рядовому законопослушному гражданину. Первоосновой ее общественной силы явилось то обстоятельство, что она «явочным порядком» взяла на себя роль проводника и радетеля основы демократической свободы — свободы гарантированного индивидуального выбора, как особой личностной ценности, современные манипуляторы сознанием от телерекламы используют этот миф в своих интересах, заявляя, что они лучшим образом обеспечивают свободу индивидуального выбора в мире вещей и услуг.

Исследование состояния этого вида информационной деятельности требует специальных работ. В общем же виде совсем недавно ее хорошо охарактеризовал декан факультета фундаментальной медицины МГУ им. Ломоносова Олег Стефанович Медведев. «В рекламе на российских телеэкранах, — отметил он, — свирепствуют бездоказательность и вседозволенность, переходящие даже самые свободные нравственные границы. А у доверчивого российского народа нет, как у людей на Западе, соответствующего иммунитета» [8].

Таким образом, аналогия «телеящика» с животворным образом горящего камина, которая сложилась в подсознании человека, играет с ним весьма злую шутку. Ассоциации с живым, поистине целебным натуральным огнем мешают осознать нам прямо противоположное свойство мертвого «электронного огня», оказывающее в большинстве случаев неблагоприятный эффект на психические функции человека и его энергетику.

Одна из причин гипнотизирующего действия телепередач кроется в том, что восприятие ее материалов приводит к большому расходу энергии. Именно поэтому многие авторы именуют телевизор энергетическим вампиром. Человеку кажется, что он сидит и физически отдыхает, однако быстро сменяющиеся на экране зрительные картины непрерывно активируют в его долговременной памяти множество образов, составляющих опыт его индивидуальной жизни. Сам по себе зрительный ряд телеэкрана требует непрерывного осознания визуального материала, порождаемые им ассоциативные образы требуют определенных интеллектуальных и эмоциональных усилий по их оценке и затормаживанию. Нервная система (особенно у детей), будучи не в силах выдержать такой интенсивный процесс осознавания, уже спустя 15-20 минут формирует защитную тормозную реакцию в виде гипноидного состояния, которое резко ограничивает восприятие и переработку информации, но усиливает процессы ее запечатления и программирования поведения.

Кроме того, телевидение легко создает сильные психологические установки, неосознаваемое стремление к повторению однажды пережитых состояний. 3. Фрейд такого рода влечения назвал «вынужденными повторениями» и побуждающую их силу ставил выше принципа удовольствия. Когда что-то делается легко и приятно, у многих формируется потребность повторять это действие. Указанная закономерность лежит в основе популярности телевизионных сериалов, прижившихся в последние годы в нашей стране. Даже одиночное переживание определенной цепочки информационно-эстетического воздействия (сюжета) формирует предрасположенность к повторному переживанию идентичного состояния. Так, у зрителя, сидящего за телевизором и испытывающего чувство удовлетворенной справедливости за трудную победу героя, подсознательно возникает потребность к повторению испытанных эмоций. Он с радостью воспримет вторую серию показанной истории, а затем все с большим возбуждением — все остальные. Его, как говорят, затянет телевизионное пристрастие, отличающееся от наркотического лишь меньшей интенсивностью телевизионного «кайфа». Со временем такого рода привыкание становится очень устойчивым и сопровождается выраженным гипнотическим трансом.

Интересно, что не так давно в Эдинбургском зоопарке ученые провели двухмесячный эксперимент над двенадцатью шимпанзе, проверяя их восприимчивость к телепередачам. Каждое утро в строго определенное время им показывали 15-минутные видеофильмы, представляющие собой монтаж отрывков из картин Дэвида Атенборо, самого известного кинодокументалиста животного мира.

Уже в течение первой недели четыре самки начали предвкушать кино и заранее усаживались перед телевизором, несколько позже многие начали копировать действия обезьян и животных, которых они видели на экране. Психологов удивила лишь разница в поведении самок и самцов: первые становились «теленаркоманами», тогда как вторые мало уделяли внимания телевизору. Здесь, несомненно, проявилось то обстоятельство, что особи женского пола в животном мире (как и в человеческом) самой природой предназначены к прельщению, очарованию и потому, кстати, легче и более фундаментально поражаются различного рода наркотиками. Как видно, магия феномена «вынужденных повторений», отмеченного 3. Фрейдом у человека, проявляется и у животных.

Таким образом, мы рассмотрели целый ряд неблагоприятных психологических факторов, присущих современному телевидению. Однако познание этих отрицательных моментов конечно же не требует отмены телевидения, также, например, как наличие смога в городах не ведет к упразднению автомобилестроения. Но о соответствующих «фильтрах» думать надо и в первом, и во втором случаях. Это только в талибском Афганистане — стране, истерзанной десятилетиями междоусобной войны, осознание возможных деструктивных действий телевидения на психику людей, привело к его запрету.

В данной работе мы сознательно опускаем такие важные вопросы телевещания, как содержательность, эстетический уровень его материалов, наличие в них определенной гражданской позиции, соблюдения требований принципов гуманизма и психоэкологии. Эти весьма важные вопросы достаточно регулярно и подробно освещаются в периодической и специальной печати и получают достойную оценку.

Являясь одним из главных средств массовой коммуникации и оказывая огромное влияние на всю социальную систему, телевидение в настоящее время фактически контролирует всю нашу культуру, пропуская ее через свои фильтры и поляризуя определенным образом все поле культуры. То, что не попадает в каналы телевидения, в наше время почти не оказывает влияния на состояние общества.

К большому сожалению, с «дружественных человеку» телеэкранов никогда не говорилось о специфике психологического действия телепередач как таковых. Честная и мужественная позиция людей, телевизионную власть предержащих, должна была предусмотреть просвещение своей многомиллионной зрительской аудитории в весьма важных вопросах психоэкологической защиты от тех неблагоприятных моментов, которые были обсуждены в настоящей статье.

Литература

1. PfeifferJ. Е. The Creative Explosion: An Inquiry into the Origins of Art and Religions. Itaca. — N. Y., 1982. — P. 213.

2. Башляр Г. Психоанализ огня. — М., 1993. — С. 14, 29-30. Э. Мдккенна Т. Пища богов. — М., 1995. — С. 278.

3. Winn М. The Plug — In Drug. — N. Y. Penguin,.- P.24-25.

4. net Info. — 1992. — № 9-10

5. Arnheim R. Television as a Medum. «Performance», 192. — N23. — P, 16.

6. Hays. N. Psichology in perspective. — London : Macmillan Press, 1995.

7. Новая газета, 17-23 августа 1998 г.