Кривоокая судьба или Я на привязи

Газеты, журналы, телевизионные профилактические передачи и, наверное, больше других интернет переполнены похожими фишками, что мне хотелось бы здесь выложить. Такие посты принято называть исповедями наркоманов. Исповедаются священникам перед неминуемой смертью (героиновый наркоман – минимум процентов на 60 мертвец), исповедаются, чтобы облегчить собственную душевную боль (героиновый наркоман это заноза, это общественный гнойник), исповедуются, чтобы изменить себя, и необычным, совершенно волшебным образом переродиться, превратившись из плохого человека в хорошего. Мне кажется, что это, скорей, некая естественная реакция на принесенную боль (как при ожоге руки происходит ее рефлекторное одергивание) – ведь наркомания (я имею ввиду только опиюшную, ведь другой убежден просто не существует) недомогание (нарочно не говорю болезнь и не скажу) душевное, практически не поддающееся излечению: из вялотекущей формы последовательно переходя в состояние спокойного течения, периодически обостряясь и снова успокаиваясь. У каждого продолжительность этих циклов различна – как водиться всё зависит от человека. Многие, совершенно непонятно почему, видят в этих постах некий ликбез и то ли от желания отведать остреньких ощущений, то ли от недопонимания, возможно даже от недоверия, и воспринимают их как призыв к действию, с целью доказать, что именно мой волевой организм этой проблемы не допустит и уж как минимум не позволит какому-то белому порошочку завербовать мою душу и тело. Буду банальным, если скажу, что именно так я и думал, когда в первый раз запускал мутную жидкость себе в вену, поэтому... БУДУ БАНАЛЕН.

Я постараюсь описать всё именно такими словами и словосочетаниями, чтобы можно было понять смысл моих мыслительных представлений, жизненных позиций на тот конкретный период времени без выводов и всякого анализа. Они просто не к чему, потому, что всё понятно и так...

1997 год (18 лет). Тогда я впервые увидел, что такое героин вообще. Мой лучший друг пришёл в университет в непонятном виде. Сторонясь всех нас, он как-то слишком официозно со всеми нами поздоровался, и моментально ретировался, усевшись в самом неприметном углу аудитории. Явно не пьяный, глаза стеклянные. Всегда живой, подвижный, общительный сейчас он явно не походит на самого себя: молча сидит, обхватив голову руками; на любой вопрос что-то невнятное бормочет. Мы подумали, что что-то очень серьезное в семье, может, даже и умер кто, наверное, лучше его не беспокоить. Потом он пошёл в сортир и там проблевался, сдавленным голосом сказал, что ему хорошо как никогда (– мне даже блевать по кайфу), отказался идти домой, зашёл в аудиторию и там завалился за последнюю парту, изредка очень медленно поднимая голову и еще медленнее ее опуская назад. Препод не был строгим, отчего охотно повелся на нашу версию семейных проблем и его не беспокоил...

1999 год (20 лет). Трагическая, нелепая, обидная и очень горькая потеря. Мой лучший друг на мой день рождения гибнет на практике в детском оздоровительном лагере. Слишком уж бурно мы попраздновали – под утро легли спать и один из вожатых заснул с сигаретой – не проснулось двое. Гибнет талантливейший музыкант (ударные, синтезатор), прекрасный художник, очень умный и жизнерадостный человек, душа любой компании, самый близкий друг не только мне, всех, уверен всех, кто его хорошо знал. Он научил меня по-другому смотреть на вещи, иначе и свысока относиться к проблемам, общаться с умными и интересными людьми и смеяться над дураками. Увлекался эзотерикой, мистикой, философией, сходил с ума по блековым рифам, верил в реинкарнацию и всегда, при первом удобном случае насмехался над смертью. Я уж не знаю досмеялся или нет, но дата гибели как-то уж чересчур переполнена мистикой 06.06.1999 – стоит ли говорить во сколько часов утра – думаю нет... Он не был наркоманом. Тот случай в 1997 году (я лишь много позже узнал, что это был героин) был и оставался единственным. Курили мы с ним, конечно, пластик, даже как-то геропластик (внутри комочка героиновая прослойка), траву, молочко попивали, но не часто и всегда в масть, под настроение и не увлекались. Всё больше как-то сейшены, отрывы, репетиции, концерты – лихо, задорно и дружелюбно: была в этом какая-то неформальная эстетика, совершенно бескорыстная дружба и безупречное взаимопонимание. Вместе стояли на ушах, стоило только чьим-то родокам оставить квартиру на ночь, собираясь в одной комнате по 20-30 человек (хипы, хипушки, металлы, панки и т.д.) – соседи засыпали только после нас – а мы не спали вообще. Вместе отбивались от тупоголовых гопников. В общем как раз та романтика которая не забывается.

2000-2002 (21-23гг.) Много пил всякого дерьма со всяким дерьмом.

2002-2005 (21-26 гг.) Но вот собственно я и дошёл до того периода жизни, на котором стоит остановиться поподробнее. Отучился с горем пополам в университете. В армию не пошёл. Работал на скучных и неинтересных работах. Уже реже, но всё равно время от времени попивал вино. Общался совсем с небольшой группой людей. Друг детства, несколько приятелей из того лихого времени, однокашники, во дворе несколько человек, товарищи по работе. Дичайшая депрессия, уныние, хандра, скука, бесконечные склоки в семье и на работе, стрессы, почти 4 года беспробудного пьянства не поднимали самооценки, мой темперамент требовал общения – душевное состояние его исключало. Женщины (любимые и не очень) держались меня до последнего и в надежде на мое моральное оживление по своему по-женски меня как могли, реанимировали (спасибо им за все эти романтические свечки, необыкновенные наряды, экстравагантные и от своей наивности особенно приятные подарки на различные праздники, бисерные фенечки ну и всё такое прочее) – я был скуп на чувственность, зажимая в ответ даже элементарное внимание.

Нужен был какой-то резкий всплеск, необходимо было что-то срочным порядком изменить, сделать что-то радикальное, хрен с ним, пусть даже необратимое. И сделал... До этого я несколько раз курил и нюхал героин, но в основном на синьку, так что если и было хорошо, то не всегда я это понимал до конца. К тому же гнусные перебанчилы, доставая яд через третьи руки можете представить как бадяжили порошок. Они же всегда мне авторитетно разъясняли то, что по-настоящему воткнуть кайф можно только запустив его по вене. Известные выражения типа «Кайф на кончике иглы» или «Контрольный аккорд в струну» не были понятны до того самого момента, когда... Дальше буду писать именно так, чтобы максимально приближенно передать словами ощущения, чтобы было понятно, чтобы выразительнее отразить глубину своего заблуждения.

Итак. Отчего трясунчик такой...? Разочек вставлюсь, а там видно будет... Кайф слеганцушки пощупаю... Только разок – просто науку пробью, а из напряга, если что вырулю... Не впервой – и не из такого бэда выруливал... Какого х.. щемлюсь, словно пионер – запарила синь, шмаль притомила, кислота вообще колпак на части разрывает – так ведь закупорят в дурке, там прочухаю что к чему... В жизни нужно попробовать всё (кроме одного), приколюсь разочек и всё…

Естественно этот укол не стал последним, как не стал последним второй, а затем десятый. Всякий следующий раз я пытался добиться того состояния, которое испытал в самый первый раз. Всякий следующий раз, даже несмотря на то, что был всё равно бесподобным, но всегда уступал предыдущему: я пытался восстановить памятную обстановку до мельчайших подробностей, но вроде бы как бы и всё так же, но всё равно как-то не так, что-то не то... Дозняк неуклонно рос, а кайфа ощущалось всё меньше. Я находил в себе силы не воровать, хотя был близок к этому: занимал, распродавал СВОИ вещи, ушёл комп, ушёл маленький телек из моей комнаты, видак, фотоаппараты, плееры, диски, дорогая чешская гитара ушла за один дозняк, и т.д. Кайф упростился до нельзя, продолжался недолго, и как можно скорее требовал себя вновь и вновь. Скоро он и вовсе перестал быть кайфом в прямом смысле, а превратился для меня в нечто похожее на стакан воды для умирающего от жажды. Уже даже самые непродолжительные задержки вызывали мучительнейшее состояния, так называемой предупреждающей ломки. Т.е. если не добудешь гердоса, начинаешь понимать, что тебя ожидает, средневековая пытка покажется праздником, и ты сам как бы говоришь себе: бетон будешь грызть, мудила комнатная, мозги начнешь сверлить электродрелью на самой медленной скорости, торчок ты несуразный, валяться на шконке будешь, где вместо перины и подушки шлак-вата будет – захочешь встать с кровати – только не сможешь, упадешь на ковер, если еще не успел скинуть его барыге, на ковер из крупно побитого стекла, вперемешку с раскаленными углями, корчиться будешь на нем словно уж на сковородке и каждый следующий час, нет каждую следующую минуту тебе будет становиться вдвое хуже, чем минуту назад – болван ты неотесанный – ты уверен, что способен это выдержать? Конечно же, выдержать такое практически невозможно, отчего как миленький бежишь, ищешь дозняк, ширяешься, на несколько часов выравниваешься (поправляешься), чтобы потом прийти к тому же вновь.

Но всё равно рано или поздно ломка всё равно до тебя доберется и тогда... Но всё пока, самое занятное дальше.

В этой части всё будет сентиментально и чуточку мнительно. Потому что здесь речь пойдет о системе. Своего рода третий закон диалектики: душа и материя вторичны – первичен порошок. История со счастливым концом, но с множеством неизвестных... Каждый следующий укол я убеждал себя в том, что он-то и был последним. Самое удивительно, что, будучи шировым, я совершенно искренне продолжал в это верить. Успокаивал себя тем, что кумиры моего около музыкальной молодости неизменно вписывались в систему. Джим Мориссон, Сид Барет, Сид Вишес и многие другие известные и заслуженные музыканты очень плотно сидели на игле. Я был убежден, что держу ситуацию под контролем и в любой момент могу остановить движняки. Я, вместе со своими новыми друзьями упивались своей обособленностью: Мол, да куда же им плебеем понять этот кайф, этот кайф только для избранных, коими являемся мы. Я совершенно реально так думал, в свойственной мне манере открыто заявлял об этом всем, чем обижал самых преданных и верных друзей. Я был просто необыкновенно глух к попыткам вразумить меня, пресекая любую помощь на корню. Я больше не слышал и не видел ничего, кроме кайфа. Говорят, наркоман живет одним днем, чушь – наркоман живет одним часом, если не одной минутой... Один день повторял следующий: дни складывались в недели, недели в месяцы. Многочисленные попытки соскочить были всегда одинаково провальные, а мои самые искренние обещания смешны уже даже и для меня самого. Меня периодически поламывало, уже так много раз, что можно было бы и подумать, что к этому можно привыкнуть. Нет... К этому привыкнуть нельзя!!!

Итак, ломку можно только отложить – исключить невозможно. Причем, чем дольше переносить ее наступление, тем безжалостней она будет проходить. Говорят, это одна из самых изощренных из всех существующих пыток. Я не согласен. Это гораздо страшней. Дело в том, что изощренность и жестокость пытки ограничена пределами человеческой фантазии и пределом садистских наклонностей человека. Ломка, как бы воздает тебе за каждый сделанный тобой укол и она выше разумного понимания того, что мы понимаем под болью. Это такое состояние, когда всё тело выворачивает наизнанку, а потом вворачивает обратно. Это состояние, когда каждая клеточка тебя одновременно и совершенно невыносимо: жжет, свербит, ноет, колит, скручивается, гниет, разрывается и всё остальное в таком роде. Секунды мучительно тянутся, сверхпытка же продолжает усиливаться и усиливаться. Из головы не выходят мысли о том, что это не прекратиться никогда вообще. Хочется взять дробовик и самой крупной картечью разнести купол в мелкие брызги. Именно так брутально отомстить самому себе за это издевательство. Бросает то в жар, то в холод, тело покрыто липким потом, его лихорадит и трясет всё время, мышцы напряжены. Кости словно наполнены трухой, в которых копошится опарыш, отчего всё тело и особенно конечности дико скручивает. Совершенно непонятно откуда поступает боль – словно состоишь не из клеток, а из мучительной боли, больше не человек, а большая капсула страдания. Хочется орать, выдирать из себя куски мяса, разбежаться и со всей силы впечататься головой в стену. Калейдоскоп мыслей заваливает разум подсказками и напоминаниями о том, как приостановить эту экзекуцию. Пусть на время... Пусть на короткое время... Всё готов отдать лишь только «жить». Пусть даже в окружении всеобщей ненависти, презрения и унижения, пусть в компаниях предателей и отморозков, пусть в грязных и заблеванный притонах – но «жить». Пусть даже так никчемно и убого, без любви и друзей, без поддержки, в атмосфере вечной лжи и самообмана, в состоянии бесконечного ожидания этого кошмара – но только не в этом кошмаре сейчас. Потом, уже совсем скоро, собрав остатки сил начать лечиться по настоящему, вырваться из системы, измениться, стать нормальным человеком, вернуть себе уважение и доверие.... но только не прямо сейчас, а потом-потом-потом. А сейчас: ну дайте, ну найдите, ну принесите... ну последний разочек, а потом Всё, всем готов поклясться!!!

Именно после таких мыслей, а вовсе не от боли я орал, орал и до хрипоты сдирал глотку. Потому что опять врал – себе и всем, потому что в очередной раз продавал и перепродавал самые высшие и неприкасаемые ценности, потому что опять за дозу предавал искренние чувства и любовь самых близких людей.

Но ломка отпустит. И рано или поздно желание жить без кавычек воскресает. Если не воскреснет, то помогут: ВИЧ, тюрьма, дурка и т.д. Если же всё-таки не воскреснет и не помогут воскреснуть, тогда ничего не поделаешь, умрешь, вернее сдохнешь, как – не суть важно. Отступая героин, оставит о себе кое-какое напоминание – это депрессия. Это как раз та цена выхода из системы, которую обязан заплатить каждый. Ощущение пустоты, хандра, беспричинная тоска, уныние и скука; «сухие слезы плача души» (С) – вот она такса. Лично я должен быть благодарен судьбе очень за многое: за то, что не впустил в себя вич и гепатит, за то, что, подыхая не сдох, за то, что проторчал сравнительно немного (всего три с небольшим года), за то, что героин не сплавил душу и забрал не все мои лучшие качества. Я благодарен родителям и друзьям за то, что до последней минуты верили в меня и за то, что пытаются простить. Так что именно с их помощью я и соскочил: именно эти люди вытащили меня из петли и включили Солнце. Моя заслуга самая минимальная, что был я тогда – да ничто, даже не никто, я был просто биосубстанция.

P.s. Я не согласен с врачами, считающими что об успехе первичной реабилитации опиюшного наркомана можно говорить только по истечении 15 лет. На мой взгляд, первичная, она же вторичная и последняя реабилитация будет проходить всю оставшуюся жизнь. Да, я вышел из системы, захлопнув за собой двери, но насколько плотно!?

Мне помогло выбраться огромное количество факторов, каждый из которых в разной степени важен, но ни один из них не был решающим. Мне удивительно повезло, что в момент моего переосмысления каждый из них имел место, и, порой, даже как-то мистически образовывался, появляясь именно в тот момент, когда это было необходимо. Первым и основообразующим фактором стало внутреннее, абсолютно целеустремленное решение прекратить этот кошмар немедленно. Мое состояние физическое было если не критичным, то весьма к тому близким (при росте 188, я весил всего 62 кг); психическое состояние вызывало еще большее опасение: я был совершенно нехарактерно для себя нервозен и вспыльчив, развилась стойкая паранойя, грозившая вот-вот перерасти в настоящий психоз. Я еще до гердоса видел настоящих шизофреников, очень внимательно изучал и изучаю психиатрию, по постулатам которой хорошо знаю, что шизуха наступает в виде данности и человек психически не осознает и никогда не осознает ее наступления. Я был уверен «рубь за сто», что еще совсем немного, и мой и без того органически пораженный мозг потеряет остатки адекватности, и у меня вырвет крышу так, как не у кого раньше. Еженощные соматические коллапсы вызывали реальное опасение инсульта – т.е. засыпая каждую божью ночь (такая тема у меня очень давно, еще со времен, когда меня чуть не убили гопники) резко сбивалось дыхание, по этой же причине переклинивала ритмика сердца, прыгало внутричерепное давление, проще говоря, как бы на короткое мгновение я впадал в микрообмороки и чтобы прийти в себя необходимо было вскочить и отдышаться. Ну и т.д. В общем, первый фактор – это реальное опасение за собственную жизнь. Потом конечно мои жизненные принципы и отношения с близкими. Согласись, Серега, когда родная мать говорит о том, что ей было бы легче, если я бы поскорее умер, если говорит это безо всяких эмоций и с холодным рассудком, то нельзя на это никак не реагировать, хотя я как-то умудрялся. Я совершенно забросил свои увлечения: музыка, творческие проекты, литература, химия, психиатрия, и т.д. Я прекратил всякое общение с девушками, перестал работать. Общение с друзьями променял на контакты с теми шнырями и отморозками, против которых всю свою жизнь вел отчаянную борьбу и сам медленно, но верно становился таким же. От меня ничего не оставалось, оттого, что много лет я в себе развивал и воспитывал не оставалось и следа. Мне было стыдно за самого себя так, что я лишний раз отказывал себе просто поговорить с другом, или просто приятным мне человеком по телефону, просто потому что мне было стремно за себя такого. Куча уважаемых, заслуженных людей нашего города (в основном музыканты) были в шоке от когда-то близкого в идейном, творческом и просто дружеском плане меня такого вот диаметрально – другого и в самом худшем смысле нового. Я по человеческой сущности человек очень, даже где-то слишком мнительный, поэтому для меня этот фактор тоже стал очень важным в процессе принятия волевого и окончательного решения отказаться и раз и навсегда прекратить.

Еще один немаловажный момент - это деньги. Их просто не было, но они были нужны. Я умудрился не начать воровать. Но я был весь в долгах: был должен всем своим знакомым, а самым лучшим из них особенно много. Я не отдавал, я бесконечно врал, а вместо того, чтобы отдавать занимал еще и еще. Как и на какие ухищрения, я шёл, чтобы выпросить деньги мне просто не хочется говорить – потому что это за гранью понимания, потому что это было даже хуже самого худшего (предательства и холоднокровной лжи близкому). Так что если я не воровал физически, я воровал морально, а это значительно хуже. Я перестал ездить на могилу к своему лучшему другу, который, собственно, и вложил в меня всё то хорошее, что во мне сложилось. Я слишком многим обязан этому человеку, только он был и остается для меня единственным АВТОРИТЕТОМ и так вот предавать его память было для меня высшим предательством, которое гнобило особенно сильно. Я в один из моментов поймал себя на том, что в день его смерти, я выпрашивал у кого-то деньги на поездку к нему на кладбище, а сам их проторчал...

Всё вышеописанное в конце концов и сложило потребность в том, чтобы принять в один прекрасный день целенаправленное, искреннее спасительное решение. В кумарной башке, конечно, невозможно было так обстоятельно и по полочкам сгруппировать все эти факторы. Всё это было во мне заложено на подсознательном уровне, долго подталкивало и, наконец, подтолкнуло к принятию окончательного решения. Таким стал мой первый шаг. Самый сложный. Ведь важно не столько само решение, сколько его абсолютная искренность, уверенность в том, что это не очередной самообман. Если решение неоформленное, кем-то напутственно рекомендованное или еще хуже навязанное, оно не принесет результата – это совершенно очевидно. Именно мою ситуацию осложняло еще и то, что школа психологов нашего города чрезвычайно слабая, на московских специалистов у меня просто не было средств, к тому же я просто не доверял им. Они никак не смогли мне помочь, применяя в работе со мной букварские методы, говоря точно такие же банальности и очевидности, которые я сейчас говорю сам. Говорили о том, что я и без них прекрасно понимал. Их работе не хватало импровизации и креатива, они не смогли найти во мне тот стержень, на основании которого надо было строить лечение. Там, где нужна была индивидуальная работа, они использовали группы и наоборот. Молодые девчонки, не мне их судить, но работали они слабо и признавали это многие и не только я. Именно поэтому я вообще отстранился от помощи специалистов-психологов, а этого ни в коем случае не следует делать, ведь хорошие специалисты есть. Возможно, твоему молочному брату следует с ними пообщаться. Но ни один самый лучший в мире психолог не вынудит сказать ключевую фразу и произнести ее внутрь самого себя, фразу: «Я желаю прекратить этот кошмар немедленно!»

Вот на этом решении и строится всё остальное.

Дальше всё было уже проще. На больничке мне помогли справиться с кумаром. Капельки, успокоительные, снотворные и обезболивающие (не метадон). Предложили мне пройти курс реабилитации по программе АН (Анонимные наркоманы) – я отказался. Мне реально было не до этого, потому что необходимо было тушить огромные долги, к тому же у меня на этот момент было уже совершенно осознанное и бесповоротное решение. Очень помогли мне друзья – они очень искренне приняли мое возвращение и никогда не допускали по отношению ко мне стереотипа «наркомана». Никто из них совершенно ничем не напоминал мне о моем прошлом, словно этого вовсе и не было. С родителями вышла незадача – они, увы, до конца так и не смогли оклематься от моего прошлого и всё-таки напоминали так или иначе какие-то эпизоды. Тщательно скрывали, но всё равно проявляли некоторое недоверие. «Корешки» первое время продолжали позванивать, это давило, страшно мешало, но выдержал и это.

Помогло то, что довольно быстро я устроился, наконец, на работу и не только получал за нее деньги, расплачиваясь с долгами, но и моральное удовлетворение от труда. Впервые я занимался именно тем, чем, в общем-то, хотел. И это тоже важно. Теперь я вообще работаю в трех местах, каждое из которых по-своему интересно и необходимо мне. При этом у меня достаточно свободного времени, которое я с удовольствием провожу именно так, как мне бы хотелось.

Очень важная фишка, которую я использовал, особенно на первых порах – это небольшой дневничок внутреннего пользования. В нем я фиксировал каждый, особенно незначительный успех в борьбе с героином. Для меня самая важная, центральная запись в нем, это фиксация моего самого первого достижения: «Три часа без кайфа, следующая задача еще три часа». Такой вот небольшой полудокументик, где всё, всё, всё, что мне нужно указано: где необходимо небольшой анализ, где необходимо небольшое откровение, ну и т.д. Тоже очень помог.

Я совсем не ожидал того, что будет легко, легко и не было. Страшнейшая хроническая депрессия, в частности, – вот такое тяжелое наследие, что оставил мне героин. Тяжелее всего было перенастроить свою психику на новый лад. Увидеть себя в новом качестве, научиться ограждать себя от всегда очень свежих и отчетливых воспоминаний недавнего блаженства. Заставить мозги признать, что вся эта свора проблем, боли, страдания и отчуждения не решается кайфом. Безостановочные воспоминания «иллюзорного счастья», ощущение бессмысленности всего рядом лежащего, страшные, и чересчур реалистичные ночные кошмары (не дававшие перерыва даже ночью), и отчаянное ощущение внутренней пустоты – вот лишь малая часть тех последствий, которые часто порождают желание плюнуть на всё и вернуться в тот мирок, где всего этого нет, пусть даже на очень короткое время.

Я должен был просто поклониться в ноги своим друзьям, за то, что они, наверное, лучше меня понимали все эти моменты, и за то, что каждый в меру своих возможностей переключал меня из этого кошмара в реальный мир. Отнимая собственное время, часто жертвуя собственными делами они очень грамотно и удивительно последовательно отключали меня от мрачных мыслей и тяжелых воспоминаний. Отлично зная мои прежние интересы, они всеми силами старались воскрешать их. Какие-то мелкие, наивные, а от того особенно приятные сюрпризы: например, мне вспоминается необычайно креативно организованное и проведенное ими мой день рождения. Я не мог поверить, что подобная дружеская верность может существовать и так выразительно и искренне проявляться. Я не имел права разрушать их бескорыстный и чистосердечный труд, и пустить по ветру все усилия этих людей. Так что моя главная благодарность всем своим друзьям, их вклад в мою реабилитацию неоценим.

На мой взгляд, для того, чтобы помочь человеку выбраться из этой трясины – нельзя допускать его одиночества, прежде всего, нельзя оставлять его одного и надеяться, например, только на психологов – пусть даже самых лучших. Даже если он сам стремиться к уединению, или, скажем, интроверт, по натуре – его необходимо «шевелить» насильно, если нужно даже навязчиво. Нужно дать ему толчок к осознанию собственной личностной значимости, помогать найти ему в самом себе черты индивидуальности. Дальше он сам уже наберет обороты, оживет и начнет «кружиться» (в хорошем смысле) сам. Насколько скоро зависит от человека. Одним достаточно для этого нескольких месяцев, для других потребуются годы: об этом следует помнить. Но следует еще и еще раз учитывать самый важный момент – всё это сможет быть действенным лишь только после того, как он сам скажет себе решающую фразу: «Я хочу остановить этот кошмар немедленно, раз и навсегда!!!» – ключевое слово «я хочу», и это тоже очень важно!!!

Вроде бы моя ситуация выглядит как-то подчеркнуто идеально: высшая степень внутреннего осознания, помощь друзей и близких. Не хватает только медико-психологического направления с их программами реабилитации и социализации меня. Но не всё на самом деле проходило так гладко как может показаться (возможно, как раз из-за моего принципиального неприятия медицинской помощи?) Чтобы быть до конца достоверным я не могу не сказать и о некоторых шероховатостях. Жизненный баланс, так уж устроено (сам знаешь) требует противовеса. Хорошее полярезируется плохим, доброе – злым и т.д. Если бы всё и во всем у меня стало вдруг безупречно, я бы оказался первым человеком в истории мироздания, настолько близко подошедшим к идеалу. Несмотря ни на что, всё равно очень сильно хотелось… временами просто невыносимо… Стрессы, конфликты, противоречия, скандалы – ну разве их возможно избежать? Такие моменты обостряли хроническую депрессию, а мозги тут же предательски генерировали «известный способ решения проблемы». Психика неустойчива, а коварные искушения выбросить из головы не так-то просто… И самый главный вопрос: почему мне, когда всё наладилось, решены проблемы, работаю, встречаюсь с подругой, и т.д. и всё вроде как бы и хорошо, но всё равно так плохо??? Главное достижение, после чего героиновый наркоман может собой гордиться, это научиться не слышать навязчивого искушения, похоронить его навсегда и безвозвратно.

Я практически не пью алкоголя, стараюсь контролировать обстоятельства жизни и больше не допускать искушений. Героин я не употребляю 2 года, а совсем отказался от опиатов – будем считать уже год. Сравнительно скромное достижение, но для меня это очередной успех, которым я имею права гордиться.

Сейчас получаю 2 высшее образование – учусь на вечернем юридическом (не хочу становиться юристом, но желаю оградить себя и близких мне людей от правового беспредела). Работаю: в двух местах по первой специальности (педагогика!!!) и в одном для удовольствия, плюс небольшие творческие халтурки. Свободное время стараюсь проводить в удовольствие, не забывая и о саморазвитии. Иногда позволяю себе небольшие экскурсии в мир так сказать адреналина. Теперь вот еще и Интернет.

Вот, наверное, и всё…

narcozona.ru